«Как в Женеве и как твои пули?» Ц «В Женеве восхитительно прохладно, а пул
и Ц со мной». Ц «Как твой граф Муравьев-Апостол?» «Он не граф, а гораздо з
натнее. По прямой линии от гетмана Данилы Апостола, а по боковой Ц чуть ли
не от каких-то французских королей. Его полное имя Ц Андрей Владимирови
ч Муравьев-Апостол-Коробьин (он мне подарил свою генеалогическую табли
цу). Он Ц сухой и веселый. В свои семьдесят шесть играет в поло и теннис. Еже
дневно выкуривает полторы пачки сигарет и «выжирает» (выражение моей мо
сковской юности) полбутылки виски и бутылку шампанского. Он абсолютно лю
безен, сердечно приветлив и слегка холоден. Никакая пуля, по-моему, его не
берет. Вообще, мне кажется, он не из тех, кто подводит черту. Знает, что делае
т. Он мне сказал, что настоящая проблема Ц это не то, как не пить, а то, как пи
ть и не спиваться. Хотя в этом большую роль играет природа, а не умение, я ду
маю».
«Я не знаю, что такое гетман, Ц грустно сказал Квинт, включая мотор. Ц По
поводу подведения черты, очень сомневаюсь, так же как и насчет пули. Он-то,
даже судя по твоей импрессионистской характеристике, как раз и способен
подвести черту под чем угодно, даже не думая об этом. Это ты не способен. А п
уля каждого ждет своя, а кого и добрый заряд дроби, хотя, конечно, если пост
араться, то можно угодить и под чужую пулю тоже. Как, например, мой кузен Ре
йф, которого по ошибке застрелил подполковник Эллис, приняв его в предра
ссветных сумерках за любовника своей жены, банкира Рэя Снейгера. Вчера н
а один день прилетел Ллойд. Говорит, что история с Михаилом Ивановичем Ц
это типичный red herring. Что ты ее начал придумывать, когда почувствовал, что сам
попал в серьезную историю, может быть, первую за двадцать лет. Что ты с сам
ого начала, еще почти ничего о нем не зная, стал выдумывать разные вещи и п
росто врать напропалую о нем, а заодно и о себе. Затем, по мере обдумывания
тобой полученной информации, твое вранье о нем оказывалось правдой, а по
мере развития твоей жизни правдой оказалось и твое вранье о себе. Ллойд б
оится, что ты о нем что-нибудь не то придумаешь, что потом тоже окажется пр
авдой, и просит тебя быть как можно осторожнее. Он зовет нас всех Ц тебя, Л
езли и меня в Нантакет, в свой огромный деревянный пустой дом, в котором ты
не был уже десять лет».
По дороге ко мне мы заехали в квартиру его дяди Ларри, чтобы немного выпит
ь. «Я не могу страдать и не пытаться объяснить это тем, кого люблю, Ц опять
же очень плохо начал я, Ц оттого мне пришлось начать этот роман. Роман Ц
о причудах современного неталантливого, но понимающего человека. Пусть
в меня стреляют сзади, но пусть при этом понимают, что делают».
Совсем уж ни к чему появившийся Винстон, дядин дворецкий и он же единстве
нный слуга в столь редко посещаемой хозяином квартире, внес поднос с нап
итками, водой и льдом.
«Стреляющий не может понимать, отвечал Квинт. Ц Извини, что водки нет, и т
ебе опять придется пить бренди. Стрелявший тогда поймет, когда забудет, ч
то стрелял. Значит Ц опять не поймет. Ты так завяз в перипетиях предвоенн
ого Михаила Ивановича, так переживал его «революционную» катастрофу, чт
о решил, может быть, несколько преждевременно (как впрочем, и он сам, въезж
ая в предрассветных сумерках в Норвегию), что хуже ничего быть не может, чт
о все, что случится потом, будет только лучше. Ты ошибся (как и он, по всей ве
роятности). Когда ты неверными шагами шел через выжженное солнцем поле, я
видел твоего героя (а тогда, летом 1946-го, ровесника), ровным четким шагом про
ходящего по аллеям в имении лорда Бранда в Норфолке или лорда Норта в Бук
ингамшире. Красивый стареющий балетоман, потерявший все и снова наживши
й почти столько же, Ц он тогда уже получил свои две пули и ждал, как и ты се
йчас, третьей.

Глава 19
Время позднее (последствия одного интервью)

Он говорил, что его ненадолго
хватит и что времени осталось лишь на то, чтобы повторить нечто уже сдела
нное для голого свидетельствования о себе прошлом. Но перед кем? Об этом о
н не хотел думать и, глядя на проплывающие вверх, от устья Темзы суда, стар
ался сохранить в памяти форму и очертания каждого корабля, чтобы потом у
знать его, когда он будет возвращаться назад в море.
Ч. Диккенс

Автор некролога о Михаиле Ивановиче в «Таймсе» и статьи о нем на следующ
ий день там же, лорд Роберт Генри, первый барон Бранд, родился в 1878 г., умер, не
оставив мужского потомства, в 1973 г. (его единственный сын Роберт был убит в
конце второй войны). Он был одним из директоров банка «Братья Лазард», дир
ектором «Ллойдз» и еще дюжины банков и страховых обществ. После него ост
ались дочери, леди Вирджиния и леди Дайна. Узнав по справочнику телефон, я
позвонил Вирджинии. Ответил ее муж, сэр Эдвард Форд, баронет.
Сэр Эдвард. Моя жена больна и не может подойти к телефону. Она н
е в состоянии говорить. По какому делу вы ей звоните?
Я. Мне очень хотелось узнать от нее хоть что-нибудь о Михаиле И
вановиче, который был коллегой и близким другом ее отца.
Сэр Эдвард. Кто вы?
Я. Меня зовут Пятигорский.
Сэр Эдвард. Вы сын Григория?
Я. Нет. Я в лучшем случае его троюродный внучатый племянник (на
этот вопрос мне приходится отвечать в среднем раз в месяц).
Сэр Эдвард. Вы историк?
Я. Ни в малейшей степени. Я философ и востоковед. Михаил Иванов
ич Ц боковая, но крайне увлекшая меня линия. Как представить его себе зде
сь, в Англии? Как он ходил, говорил, думал? Совсем немногие знавшие его здес
ь люди помнят, что он говорил им, но не помнят или никогда не знали о его жиз
ни, доме, семье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63