Где за отход от этого принципа человеку, семье, всей стране приходитс
я платить Ц и дорого. А чужеземцу, бросившему недоигранную партию в Лонд
оне и приехавшему мыкать свою грустьтоску в северную столицу, Ц что ему?
Знал ли он, что без давления мира другого Ц ведь все чужие Ц оставленный
ему его мир вылетит из его телесного мешка, как пузырек воздуха из аквари
ума? Пустой, горячий и чисто вымытый, он допьет свой коньяк в баре Гранд-От
еля и пойдет напрямик от канала, к главной синагоге. Оттуда пять минут Ц и
ты у Валленберга.
Он любил Маркуса Валленберга как пример и залог быстро исчезающей европ
ейской устойчивости. Больше ста лет непрерывного успеха самого солидно
го в стране банковского дома (хотя Михаил Иванович не мог не отметить про
себя, что еще семь лет назад он лично был богаче всех Валленбергов вместе
взятых) великолепно воплотились в его последнем президенте. Спокойная р
асчетливость здесь удобно сочеталась с готовностью пойти на некоторый
риск, неназойливая добропорядочность со снисходительной терпимостью и
светская корректность с семейной душевностью. Здесь не было соблазна иг
ры, как и выхода из нее, то есть Ц отступничества. У дома Валленбергов, как
и у всякого другого, был свой предел. Череда здоровых и прекрасно воспита
нных молодых людей оседала на ступеньках параллельных иерархических л
естниц: дипломатической, гвардейской, финансовой, военно-морской. При вс
ем этом, однако, оставалось одно, кроме семейного, объединяющее начало Ц
немецко-еврейское. Здесь намеки полубезумного Бурцева обретали свой ко
нкретный, скажем, «этнополитический» смысл: после франко-прусской войны
, знаменитый шведский нейтралитет неумолимо поляризовался на про-франц
узский и про-германский. Ни для кого не было тайной, что последний был сил
ьнее, глубже и распространеннее.
«Когда в Германии восторжествует порядок, продолжал Маркус, Ц а на это н
е понадобится много времени, будет поздно думать о монополиях. Этот поря
док будет означать одну обще-европейскую сверх-монополию, в которой не б
удет места опоздавшему. Сейчас, пока порядка нет нигде, нам обоим необход
имо... Тогда уже нас никому не выбросить Ц новая Европа не забудет старых
друзей...»
Служанка внесла десерт. Что это, уверенность порядочного человека, что н
икто, никогда не будет вести себя с ним непорядочно, или наивность просто
фили, уравнивающего порядок с добропорядочностью? Или, в конце концов, пр
имитивный рефлекс дельца Ц скорее заработать на хаосе, пока не установи
тся порядок? Но какой порядок? Нет, этот человек хочет верить, что порядок
в Европе, это Ц порядок в Германии. Хочет? Но имеет ли банкир право хотеть?
Маркус Ц человек воли, но... Михаил Иванович ощутил будто укол, как если бы
он оказался свидетелем никому (да и самому Маркусу тоже) невидимого и нев
едомого сомнения. Сомнение Ц не есть ли оно первая трещинка в столетней
уверенности, первый симптом страха поражения? Не время ли, закончив разг
овор о делах, обронить одно случайное слово, один пусть неуместный намек,
от которого протянется ниточка интимности или, что тоже может случиться
, оборвется и эта едва начавшаяся дружба.
«Рапалло, Ц звучал нагретый жаром гостиной низкий мягкий голос Маркуса
, Ц могло бы быть началом этого органического для обеих разоренных стра
н союза. Этот союз успокоит жажду реванша у немцев и поможет разумной орг
анизации русских». Боже милостивый, не сошел ли этот человек с ума! Или он
уже пытается заглушить сомнение? «Господин Валленберг, видели ли вы когд
а-нибудь своими глазами, ну, Людендорфа?» Ц «Не имел удовольствия». Ц «А
Ленина?» Ц «Разумеется же нет, но думаю, что эти два человека вполне могли
бы договориться при личной встрече, если, конечно, этому не помешает трет
ья сторона. Сам я от всего сердца был бы готов содействовать этому сближе
нию всеми имеющимися у меня средствами (а не содействовал ли уже? Ц Опять
бурцевские намеки). Но вернемся к делу. Ваши соображения насчет конкретн
ых монополий не только разумны, но Ц талантливы. Право же, я не могу понят
ь, почему вы, с вашим незаурядным даром проникновения в европейскую экон
омическую ситуацию и с вашей удивительной коммерческой интуицией, хоти
те работать на других? На меня, на Хамбро, например. Почему бы вам не основа
ть собственный торговый банк? Я вас немедленно поддержу и деньгами и свя
зями».
Время для намека Ц упущено. Как и для нового банка. Как и для... Ладно, пора к
ончать. «Я вам бесконечно благодарен. Но я не хочу искушать мою, хоть и при
хотливую, но благосклонную судьбу и вообще начинать что-либо большое и н
овое. Возможно, однако, что я женюсь когда-нибудь, и единственное, чему я хо
тел бы сейчас посвятить время, Ц это заработать какие-то деньги для соде
ржания будущей супруги и детей, если таковые появятся. Заработать, работ
ая для других, в крайнем случае, для своей, но очень маленькой компании (он
вспомнил слова Линдси: наша очень маленькая компания, с крайне ограничен
ной ответственностью).
Он допил свой коньяк: «Но если вы позволите мне в последний раз вернуться
от паровозов, копры и спичек к Европе, то, боюсь, что сделано, то уже сделано
, или, скорее, того, что не сделано, уже не сделаешь. Остается Ц безнадежная
попытка индивидуального искупления: один Ц против всех, своих, в первую
очередь».
Любимому племяннику Маркуса, Раулю, шел тогда двенадцатый год. Он учился
в закрытой школе в Равенбо и изумлял учителей способностями к языкам и р
исованию и неуемной ранней похотливостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63