Глаза Кьяри уже напоминали че­ловеческие, но спектр больше соответствует стан­дартам халиан'т'а, а волосы всегда будут походить на львиную гриву. Он сохранил способность го­ворить на их языке, хотя и утратил изрядную часть памяти поколений инопланетян. Кроме того, он стал намного грациознее, чем до полета; в постели он горько сетовал, что чувствует себя «колченогим калекой».
- Где ты витаешь? - спросил он.
- Я буду скучать о тебе, - просто ответила она.
Чувства переполняли девушку. Как примити­вен наш язык, нет таких слов, чтобы поведать Кьяри свою сердечную боль.
- Я тоже буду скучать. Прогуляемся? Николь позволила ему вести себя, потом вос­кликнула в притворном ужасе:
- Черт побери мои дерьмовые мозги! Бен, я тебя поздравляла с назначением в посольство ха­лиан'т'а?
- Неоднократно, - с улыбкой кивнул он.
- Ясно. Меня можно списывать. Старческое слабоумие, а ведь мне еще нет и тридцати! Но официальный переводчик - это ведь жуткая от­ветственность!
- Еще бы! Я второе лицо после Кимандре, посла. Его единственное связующее звено с Конфедерацией. Пока они не найдут нового Толмача.
- Я бы не выдержала подобную нагрузку, - покачала головой Николь. - Меня всегда при­влекает свой путь.
- Я был таким же. Но изменился.
- Завидую. - Она помолчала, чтобы выиг­рать время и собраться с мыслями. - Видел пос­ледний рапорт об астероиде Моргана? - Николь прибегла к обходному маневру, стараясь уйти от серьезного разговора.
- Конечно. Я переводил его для Шаврин.
- Там не осталось ничего. Астероид и все ко­рабли в радиусе тысячи километров просто испа­рились, когда «Разведчик просторов» нырнул в искривленное пространство, не оставив ни ма­лейшего намека на то, кто или что финансировал корсаров; только брошенные мимоходом слова Лала о какой-то Корпорации.
- Предприятие было немаленькое, потеря до­вольно ощутимая.
- На его место придут другие.
- Для этого, Рыжик, мы здесь и нужны - чтобы отсекать мерзавцев. - Кьяри бросил взгляд на часы.
- Хочешь повернуть стопы в зал ожидания?
- Да не очень. Но, пожалуй, надо идти. Шав­рин говорит, что я уникум; пройдет не один год, прежде чем новый Толмач - или человек - до­стигнет моего уровня.
- Значит, ты надолго.
- Да, - согласился он, и годы вдруг пропас­тью разверзлись между ними.
На его лицо легла тень, и Кьяри обернулся к Николь, словно пытаясь заглянуть в глаза де­вушки.
- Я не хочу, чтобы это кончалось, Николь. Я помню свои слова, но между нами родилось осо­бое чувство. Если я уйду...
- Ты должен. Слишком многое поставлено на карту.
- Слабое утешение.
- Ты забрал мое сердце, любимый. Что еще я могу тебе подарить?
- Обязательство?
- Боже, мне впервые так тяжело с той поры, как я покидала своего ненаглядного, чтобы по­ехать на два месяца в летний лагерь. Мне тогда было одиннадцать. Я думала, что умру.
- И что же дальше?
- Когда я вернулась, все изменилось. Мы по-прежнему нравились друг другу, но прежнее тре­петное чувство улетучилось.
- Все течет, все меняется.
- Правильно. Ты сам учил меня этому, Бен. - Она вдруг вспомнила строчку из любимой дедушкиной книжки, которую он читал малышке Никки перед сном. - Как это вдруг ни с того ни с сего ты стал так молод, а я - так стара; Тебе впрыснули гены Толмача-младенца?
- Все к лучшему в этом лучшем из миров. Он наклонился и легонько поцеловал ее в губы, и сердце Николь екнуло: протекающий между ними ток так же силен и губителен, как и вначале. Николь изо всех сил прижала его к себе в неистовом, страстном объятии, сводящем на нет их неуклюжий разговор.
Они не размыкали рук, пока не прозвучала музыкальная заставка, предшествующая объяв­лению.
- Внимание, - женский голос как две капли воды был похож на голос компьютера «Лунного Рапитранса», - приготовиться персо­налу звездолета «Первопроходец». Просьба со­браться у выхода номер один для вылета в во­семнадцать ноль-ноль по усредненному лунно­му времени. Текущее время семнадцать ноль-ноль УЛВ. Комиссара Бенджамина Кьяри и старшего лейтенанта Николь Ши ждут у выхода номер один.
Прозвучала вторая заставка, и голос завел на сей раз по-французски:
- Faites attention, faites attention, mesdames et messieurs...
Эта литания прозвучит на всех распространен­ных языках Земли, а когда окончится - объявят полную готовность.
У зала для особо важных персон их остано­вил мурлыкающий оклик. Шаврин в блиста­тельных официальных одеяниях. За ней генерал Кэнфилд, совещающаяся с послом Кимандре, и двумя голограммами, в которых Николь рас­познала американского президента и советского генсека, вышедших на связь с Земли. Подумав, сколько стоит подобное свидание, Николь ок­руглила глаза.
Шаврин поздоровалась, ласково прикоснув­шись к Николь. Внимательно выслушав инопла­нетянку, комиссар перевел:
- Шаврин извиняется, что не смогла навес­тить вас, и надеется, что вы поймете и простите ее. Она надеется, что вы, Николь, понимаете, по­чему она так поступила... со мной. Теперь, когда миссия ее завершена, она готова предложить соб­ственную жизнь в искупление. Это называется алах'н'ин - цена крови.
Николь оцепенела. Благодаря многотомным отчетам Кьяри, которые он присылал, она знала, к каким серьезным последствиям могут привести только что произнесенные слова. Она порывисто притянула Шаврин, надеясь, что язык тела ска­жет гораздо больше, чем слова. От неожиданнос­ти Шаврин напряглась, но мало-помалу оттаяла и начала легонько поглаживать девушку когтис­тыми пальцами. В ее груди родился рокот, не­много напоминающий мурлыканье, и Николь вдруг стало тепло и уютно, глаза внезапно увлажнились. Когда же они наконец разомкнули объ­ятия, Шаврин одарила ее знакомым лукавым взглядом и зарычала на Кьяри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93