- Ой, Хана, извини. - Николь тотчас же ус­тыдилась собственной несдержанности. - Я не знала, что здесь кто-то есть.
- Само собой. Я тут перекусываю. Хочешь?
- А что у тебя?
- Лососина и плавленый сыр.
- М-м... Хана, да это же все настоящее!
- Остатки личных сбережений, - тяжело вздохнула та.
- Ой, я не могу...
- А я могу, и если я хочу поделиться, то это мое личное дело.
- Ты настоящий друг.
Хана заказала через кухонную консоль чай для Николь. Напиток, как всегда, казался зат­хлым, зато рыба была восхитительна. Николь смаковала каждый кусочек. Только теперь она начала понимать, почему рестораны и даже за­кусочные базы да Винчи пользуются такой по­пулярностью; после многих месяцев питания пастами и сублимированными, полусинтетичес­кими «продуктами» вернувшиеся домой астро­навты требуют - и заслуживают - наилучших натуральных продуктов.
- Досталось от комиссара, Николь?
- Слизняк вонючий!
- Даже так?
- Хана, он учит убивать людей.
- А может, заодно спасать собственную жизнь?
- Так ты его защищаешь?!
- Просто я не забыла слова генерала Кэнфилд за обедом. Мы еще зеленые новички, Николь; наверно, она знала, о чем толкует. А он знает, что делает.
Николь досадовала, что чай не желает стыть.
- В мои планы это не входило.
- Вот как? А зачем же ты пошла в ВВС?
- Хотела стать астронавтом. Мечтала о кос­мических кораблях. И кратчайший путь - пойти в синие кителя. Если бы меня отчислили, я, на­верно... Я бы стала летчиком-испытателем. Но Кьяри так чертовски хладнокровен, словно пы­тается перекроить меня на свой манер. А мне это не по нутру!
- Ты ему говорила?
- Намекала. Он намерен продолжать, и пле­вать ему на мои чувства.
- Обратись к Кэт. Она запретит ему своей властью.
Николь основательно поразмыслила, потом покачала головой.
- С чего бы это? - осведомилась Хана. - Думаешь, она его поддержит?
- Черт, нет! Как раз наоборот. По-моему, эти тренировки ей поперек горла. Обмолвись я хоть словечком, и с ними покончено. Но я не хочу ее впутывать. - По категоричному тону Николь было ясно, что Кэт она не доверяет.
- Путешествие только-только началось, - серьезно заметила Хана. - Такой настрой ни к чему хорошему не приведет.
- Ничего, утрясется. - Николь заморгала, словно очнулась от сна. - С чего это ты в тюр­бане?
Голова Ханы была повязана синей шелковой косынкой с радужным отливом. К удивлению
Николь, молодая японка вдруг заволновалась. Потом застенчиво хихикнув, вытащила заколки и сдернула платок. Николь невольно охнула.
Длинных, иссиня-черных волос Ханы как не бывало; на гладко выбритом черепе осталась только неширокая полоска, идущая ото лба к за­тылку. «Ирокез» был слегка подстрижен, и когда Хана провела ладонью по волосам, они припод­нялись на несколько сантиметров, а затем эле­гантно откинулись набок. Пряди, оставленные на затылке более длинными, спадали на плечи ко­сицами.
- Ты первая видишь это после Андрея, - стеснительно усмехнулась Хана. - Как тебе?
Николь вытаращила глаза и скорчила глупую физиономию, изо всех сил стараясь, чтобы вышло посмешнее, только бы скрыть зависть, охватившую ее с первого же взгляда на подругу. Вообразив себя с подобной прической, Николь разразилась ехидным хихиканьем. Хана погля­дела с подозрением, не понимая, что вызвало подобное веселье.
- Просто замечательно, - заверила Ни­коль. - Господь Вседержитель, неужто Андрей... Он? - Хана кивнула. - Вот ведь хитрый пес, я и не подозревала за ним подобных талантов. Но, Хана, зачем?! Что это тебе взбрело в голову?!
- Да просто стих такой нашел, - развела руками Хана. - Решила, что, если не выйдет, обреюсь наголо, и никто, кроме друзей, и не увидит... - Вы ведь мои друзья, верно? - Ни­коль энергично закивала. - ...Прежде чем мы вернемся на Луну.
- Ты гораздо храбрее меня.
- Вам, воякам, положено выглядеть при­стойно.
Сжав зубы, Николь горестно прищелкнула языком и покачала головой. Теперь настала оче­редь засмеяться Хане, потому что подруга не на шутку расстроилась. Она прикидывала так и сяк, не попросить ли Андрея сделать ей такую же или другую, но не менее вызывающую при­ческу. Потом решительно тряхнула головой. «В другой раз. Когда буду командовать собствен­ным кораблем».
- Я вот ломаю голову, Николь, - Хана снова настроилась на серьезный лад. - Как ты отно­сишься к Кьяри?
Николь очень удивила резкая смена разговора.
- Ненавижу этого субчика до мозга костей. И не смотри так, Хана, я и вправду его ненавижу!
- Искренне верю. Просто мне вспомнился тот день перед вылетом, когда вы вдвоем...
- Вот дьявол, неужели я краснею!
- Весьма многообещающе.
- Сука!
- Он тебя по-прежнему волнует, а? Николь утвердительно склонила голову, за­бившись поглубже в кресло.
- Я не знаю, хотела этого или нет, - она за­думчиво покусывала крекер, - но когда мы про­снулись, меня охватило небывалое вожделение. Этакая животная тяга женщины к мужчине. Но я жаждала только его, Кьяри! У меня бывали ин­трижки, но подобное впервые. Прямо-таки не­описуемое, неодолимое влечение!
- Замечательно. И что же дальше?
- Смеешься, что ли? Мы каждый день из кожи лезем, чтобы любым доступным способом вышибить друг другу мозги. Что ярче воплощает квинтэссенцию любви по-американски между мужчиной и женщиной?
- Очень остроумно.
Николь скривилась. Ее чай совсем остыл, но она все равно осушила чашку. Хана заказала еще одну.
- На орбите было недосуг. А после... Не знаю. Он - сама деловитость, а я привыкла схва­тывать все на лету. Я видела его без маски; быть может, это его напугало. А в маске он страшит меня до полусмерти. А как твои дела? Как там у вас с Паоло?
- Он прелесть. - Увидев утвердительный кивок Николь, Хана улыбнулась и поводила ука­зательным пальцем из стороны в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93