Она охотно болтала со мной, но только
стоя у открытой двери; частенько делилась корабельными сплетнями. Ее
манеры всегда были манерами отлично вышколенной горничной... Поправка:
безукоризненными манерами члена команды, отвечающего за обслуживание
пассажиров. Каждый день я узнавал о ней что-то новое. И не мог отыскать в
ней ни единого изъяна.
Для меня день начинался с того момента, когда я встречал ее, - это
бывало обычно, когда я шел завтракать и сталкивался с Маргретой либо в
коридоре, либо видел ее в открытую дверь каюты, которую она прибирала...
Всего лишь: "Доброе утро, Маргрета" и "Доброе утро, мистер Грэхем" - но
солнце для меня вставало лишь после этого.
За день я виделся с ней несколько раз, но вершиной наших встреч
становился ритуал завязывания галстука-бабочки.
Потом я обычно видел ее мельком после обеда. Сразу же после него я на
несколько минут возвращался в каюту, чтобы освежиться перед вечерними
развлечениями - танцами в гостиной, концертом, игрой или очередным походом
в библиотеку. В это время Маргрета нередко находилась где-то в носовой
части коридора правого ряда кают палубы "С": стелила постели, споласкивала
ванны и так далее - словом, подготавливала каюты своих "гостей" к ночному
сну. И опять я говорил ей: "Привет" - а потом ждал в своей каюте, куда она
приходила, чтобы постелить мне постель и спросить: "Вам что-нибудь
понадобится еще вечером, сэр?" А я неизменно улыбался и отвечал:
"Решительно ничего, Маргрета. Большое спасибо". В ответ она желала мне
спокойной ночи и добрых сновидений. Этим и заканчивался мой день - чем я
занимался до той минуты, когда засыпал, значения уже не имело.
Конечно, мне так и хотелось - каждый день! - сказать ей: "Ты же
знаешь, что мне нужно". Но я не мог. In primus: [во-первых (лат.)] я был
женат. Правда, моя жена затерялась где-то в другом мире (или это я
затерялся?), но нет освобождения от священных уз брака по сию сторону
могилы. Item: [так же (лат.)] любовная связь Маргреты (если таковая имела
место) была с Грэхемом, роль которого я лишь исполнял. Я был не в
состоянии отказаться от вечернего поцелуя (не ангел же я, в конце концов),
но, если я хотел остаться чистым перед моей любовью, я не имел права пойти
дальше. Item: благородный человек не может предложить объекту своей любви
нечто меньшее, чем брак, а я этого не мог сделать ни с правовой точки
зрения, ни тем более с моральной.
Так что сладость золотых денечков отдавала горечью. Каждый из них
приближал меня к неизбежной минуте, когда я расстанусь с Маргретой и почти
наверняка не увижу ее более никогда.
Я даже не имел права намекнуть ей, как велика эта потеря для меня.
И в то же время моя любовь отнюдь не была столь альтруистической,
чтоб я надеялся, будто расставание со мной не принесет Маргрете особого
горя. В низости своей, будучи эгоистичен, как мальчишка, я тешил себя
надеждой, что она будет страдать в разлуке не меньше, чем я сам. Такова уж
эта "щенячья" влюбленность! В качестве извинения могу привести лишь тот
факт, что мне лично была известна лишь "любовь" женщины, которая любила
Иисуса столь сильно, что на привязанность к существу из плоти и крови у
нее чувств уже не оставалось.

Прошло уже десять дней с тех пор, как мы покинули Папеэте, и Мексика
должна была уже вот-вот показаться из-за горизонта, когда наша зыбкая
идиллия вдруг рухнула. Вот уже несколько дней Маргрета стала как-то
отдаляться от меня. Обвинить ее ни в чем я не мог, так как не располагал
никакими конкретными фактами, и уж конечно не было ничего такого, что дало
бы мне право жаловаться на нее. Кризис наступил вечером, в тот момент,
когда она, как обычно, завязывала мне бабочку.
Как всегда, я улыбнулся, сказал "спасибо" и поцеловал ее.
Затем отстранился, все еще продолжая держать ее в объятиях, и
спросил:
- Что случилось? Я же знаю, что ты можешь целоваться куда лучше. У
меня дурно пахнет изо рта?
На что она холодно ответила:
- Мистер Грэхем, я думаю, нам лучше с этим покончить навсегда.
- Итак, я уже "мистер Грэхем". Маргрета, в чем я перед тобой
провинился?
- Ни в чем.
- Но тогда... Моя дорогая, ты плачешь?!
- Извините. Я не смогла удержаться.
Я вынул носовой платок, вытер ей глаза и мягко сказал:
- Я и предполагать не мог, что когда-нибудь обижу тебя. Ты должна мне
сказать, в чем дело, чтобы я постарался исправить причиненное тебе зло.
- Раз вы не понимаете этого сами, сэр, я не вижу возможности вам
что-то объяснить.
- Все же попытайся. Ну пожалуйста! (Может быть, это один из тех
цикличных эмоциональных кризисов, которыми страдают все женщины?)
- Мистер Грэхем... я знала, что это все равно может продолжаться
только до конца круиза, и, поверьте, ни на что другое не рассчитывала. И
все же, думаю, что для меня это нечто большее, чем для вас. Однако я
никогда не предполагала, что вы оборвете все так просто, без всяких
объяснений и гораздо раньше, чем это станет необходимо.
- Маргрета, я не понимаю...
- Но вы же _з_н_а_е_т_е_!
- Я? не знаю я ничего!
- Вы _о_б_я_з_а_н_ы_ знать! Ведь прошло уже одиннадцать дней! И
каждый вечер я спрашивала вас, а вы отвечали мне отказом. Мистер Грэхем,
неужели вы никогда не попросите меня зайти к вам попозже?
- Ох! Так вот ты о чем! Маргрета...
- Да, сэр?
- Я не мистер Грэхем!
- Сэр?
- Меня зовут Хергенсхаймер. И сегодня как раз одиннадцать дней с тех
пор, как я впервые в жизни увидел тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138