На шее висели очень крупные четки, лицо
спокойное, из тех, по которым почти невозможно судить о возрасте; его
украшало перекошенное пенсне. Ну и, конечно, сияние над головой.
Больше всего на меня подействовал сам факт ее присутствия здесь. Она
явилась первым доказательством того, что паписты тоже могут спастись. В
семинарии мы, бывало, спорили об этом по ночам до хрипоты... хотя
официальная позиция моей церкви состояла в том, что они, конечно, могут
спастись, если верят столь же горячо, как мы, и возрождены в Иисусе. Я
решил спросить монахиню как-нибудь, где и когда она была возрождена. Это,
подумал я, вероятно, весьма любопытная история.
- Ох, спасибо, сестра, - сказал я, - вы очень любезны. Да, вы можете
мне помочь, вернее, я надеюсь, что сможете. Я - Александр Хергенсхаймер и
пытаюсь разыскать свою жену. Ведь именно здесь можно навести справки, не
так ли? Я тут недавно.
- Да, святой Александр, это здесь. Но вы ведь хотите повидаться со
святым Петром, не правда ли?
- Да, я был бы рад выразить ему свое почтение. Если, конечно, он не
слишком занят.
- Я уверена, что он захочет с вами повидаться, святой отец.
Разрешите, я обращусь к старшей сестре? - Она взяла крест, висевший на ее
четках, и что-то шепнула в него, а затем взглянула на меня. - Пишется
Х-Е-Р-Г-Е-Н-С-Х-А-Й-М-Е-Р, святой Александр?
- Все правильно, сестра.
Она опять что-то шепнула в свои четки. Затем снова обратилась ко мне:
- Старшую сестру зовут Мари-Шарль, она секретарь святого Петра. Я же
его помощница и девочка на побегушках. - Она улыбнулась. - Сестра
Мэри-Роз.
- Очень рад с вами познакомиться, сестра Мэри Роз. Расскажите о себе.
К какому ордену вы принадлежите?
- К доминиканскому, святой отец. При жизни я была госпитальным
администратором во Франкфурте, Германия. Здесь, где нет нужды в больничных
услугах, я занимаюсь этой работой, так как мне нравится иметь дело с
людьми. Не угодно ли вам пройти со мной, сэр?
Толпа расступилась перед нами, как воды Чермного моря [Чермное море;
согласно Библии, воды расступились перед израильтянами, бежавшими из
Египта, а потом сомкнулись, утопив войско фараона, преследовавшее
израильтян], - то ли в знак почтения к монахине, то ли из-за моего
огромного сияния, судить не берусь - может быть, и то и другое. Сестра
провела меня к боковой двери, где не было никакой таблички, и я очутился в
кабинете ее начальницы - сестры Мари-Шарль. Это была высокая монахиня,
ростом не ниже меня, и очень красивая, а если точнее, то слово
"прелестная" подошло бы лучше. Она казалась моложе своей помощницы... но
разве в этих монахинях разберешься? Мари-Шарль сидела за огромным
письменным столом, заваленным папками; старинный "Ундервуд" стоял на
выдвинутой из стола полке. Сестра быстро встала, взглянула на меня и
сделала тот же странный реверанс.
- Приветствую вас, святой Александр! Весьма польщены. Святой Петр
скоро примет вас. Не угодно ли присесть? Стакан вина? Кока-колы?
- Знаете, я бы с удовольствием выпил кока-колы. Не пробовал ее с тех
пор, как покинул Землю.
- Кока-кола будет незамедлительно. - Она улыбнулась. - Я выдам вам
наш маленький секрет: кока-кола - единственная слабость святого Петра. Мы
всегда держим ее на льду для него.
Прямо из воздуха над столом Мари-Шарль раздался голос - сильный,
резонирующий баритон, из тех, что, как мне кажется, должны принадлежать
настоящему проповеднику - голос, напомнивший мне "библейского" Барнаби, да
будет благословенно имя его.
- Я тебя слышал, Чарли. Пусть пьет свою кока-колу здесь. Я уже
освободился.
- Опять подслушиваете, босс?
- Не груби, девочка. И захвати бутылку для меня.
Едва я показался в дверях, как святой Петр поднялся и направился ко
мне, протянув для пожатия руку. В курсе истории церкви меня учили, что
святой Петр умер в возрасте девяноста лет. Или был казнен (распят?)
римлянами, если это правда. (Профессия проповедника всегда считалась делом
рискованным, но во времена Петра она была столь же опасной, как в наши дни
должность взводного сержанта морской пехоты.)
Этот же крепкий здоровяк выглядел на шестьдесят, ну от силы на
семьдесят; он явно иного бывал на свежем воздухе, отлично загорел, на
сожженной солнцем коже выделялись глубокие морщины. Волосы и борода были
такими густыми, что, казалось, к ним никогда не прикасалась бритва.
Шевелюру словно забрызгало сединой, которой, впрочем, было не так-то
много. К своему удивлению, я обнаружил, что в прошлом он, видимо, был
рыжим. Был он очень мускулист и широкоплеч, с большими мозолистыми
ладонями - что я почувствовал, когда он пожал мне руку. Святой Петр носил
сандалии, коричневую рясу из грубой шерсти и такое же, как и у меня,
сияние. В гриве его великолепных волос почти терялась миниатюрная
кокетливая шапочка.
Мне он понравился с первого взгляда.
Он подвел меня к удобному креслу, стоявшему почти рядом с его рабочим
столом, и усадил меня, а уже потом сел сам. Сестра Мари-Шарль стояла за
нашими спинами, держа поднос с двумя бутылками кока-колы обычной для Земли
формы и куда более редкими там стаканами для коки (я уж годы их не видел),
похожими на тюльпаны, с торговой маркой. У меня мелькнула мысль, что было
бы интересно узнать, кто купил право на производство таких стаканов на
небесах и как тут вообще ведутся дела подобного рода.
- Спасибо, Чарли, - сказал святой Петр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138