- Не... ет у меня, - пробормотал Юрик. Он стеснялся закричать.
Хорошо, что Вика не видит.
У него были деньги. Он запасливо прихватил два рубля на кино и
мороженое.
- А если поискать?
- Не надо, - попросил Юрик, и у него заслезились глаза.
- Гляди - ревет, - бросил один из темных другому. - Несолидно, - и он
вдруг легонько хлестнул Юрика снизу по носу.
Нос врезался в глаза. Юрик, ослепнув от боли, хрюкнул и кинул голову
назад. Хлынули слезы.
- Студент? - спросили его дружелюбно.
- Да... Да!.. - всхлипывая, ответил Юрик, смутно надеясь, что недавно
завоеванный высокий статус оградит его и спасет. Один из мучителей ловко
поймал его правую руку и вывернул указательный палец чуть дальше
положенного предела. Юрик дернулся.
- Рыпнешься - отломлю. Конспектировать будет нечем, - предупредил
державший. Другой потряс Юриковы карманы, вытащил две мятые рублевки,
трамвайную карточку и четыре двушки.
- Бедно живешь, студент, - заметил он.
- Карточку оставь, - посоветовал державший, - месяц кончается.
Непривычная боль не в ногах, а в руке продергивалась раскаленной
нитью до самой шеи. О сопротивлении и мысли не было.
- Верно, - карточку вложили обратно Юрику в карман, и тут раздался
веселый голос:
- Разрезвились вы непомерно, дети.
Все обернулись, и палец болезненно отозвался на перемену позы. Чуть
поодаль стоял еще силуэт.
- Ну чего, чего? - пробормотал державший.
- Правды ищу, вот чего, - ответил веселый силуэт. - Сколько взяли?
- Два... два... - всхлипнул Юрик.
- Тронешь - палец шкету выломаю, - нерешительно предупредил
державший.
- А я тебя убью тогда, - ласково ответил веселый. Всмотрелся в
державшего. - А ну, отпусти ребенка! - приказал он. - И деньги на бочку!
- Слушай, ты, герой!.. - рывшийся в карманах выпятил грудь и двинулся
на веселого.
- Ну иди, иди, - сказал веселый приглашающе. - Походи немножко
напоследок.
Фашисты по молодости лет не знали, как поступить. Это были неопытные
фашисты, фашистята. Рывшийся перестал растопыривать плечи и остановился.
- И лады, - одобрил веселый. - Выкладывай.
Что-то невнятно бурча, рывшийся небрежно уронил рублевки Юрику на
колени.
- Ну и отпустишь ты его, наконец? - не приближаясь, спросил веселый.
- Ладно-ладно, - пробормотал державший и выпустил палец. - Сладил,
дылда... подожди еще, я твое лицо запомнил...
- Мое лицо всем врезается в память, - согласился спаситель, улыбаясь,
и негромко скомандовал: - Кругом - марш!
И фашистята, еще раз огрызнувшись, побрели в темноту мимо безмятежно
целующейся пары.
Спаситель сел, и Юрик, наскоро стерев слезы, шмыгая носом, уставился
на него.
Он не походил на героя вестерна. Слишком доброе лицо. В боевиках
людей с такими лицами обычно бандиты убивают в самом начале, чтобы зритель
начал сопереживать и смотреть с интересом.
- Сдрейфил? - спросил спаситель. Юрик всхлипнул, сосредоточенно
вправляя палец. От боли хотелось выть. - Деньги не потеряй, - спаситель
аккуратно сложил рублевки и сунул Юрику в карман. Провел по его руке. -
Экий холодный... Чего сидишь? До дому двигай, расселся тут...
- Что же это? - плачуще воскликнул Юрик.
- Что? - озадачился спаситель.
- Разве так еще бывает? Куда милиция смотрит? Дружинники?
Спаситель повнимательней заглянул Юрику в лицо. Качнул головой.
- Вы... дружинник? - шепотом спросил Юрик.
- Ясно дело, - ответил спаситель. - Володимирскай. Наши до Рязани
двинули, а я отстал, запой, вишь, у меня...
Юрик всхлипнул.
- Ну, вставай, вставай, - сказал спаситель. - Помочь?
- Нет, - ответил Юрик как можно тверже. Что же это такое, погулять не
могу без помощи, с отчаянием начал понимать он. Ноги не держали, хотели
снова уронить его на скамью. Спаситель поддержал. Коленки трепетали, в них
ударами вспыхивала боль.
- Перестаньте держать! - крикнул Юрик срывающимся, полным слез
голосом. - Чего уж я, и стоять сам не могу?!
- Ну, как сказать, - спаситель снова улыбнулся. - Покамест, вроде,
нет.
- Могу!!! - взвизгнул Юрик. На заботящихся можно визжать. Да чего он
пристал?!. - Чего вы пристали! Отпус... пустите меня!
Спаситель поспешно отпустил.
- Лады, - проговорил он.
- Доберусь без вас! Ходить-то я не разучился!
- Счастливо, - сказал спаситель.
Спаситель, подумал я. Раньше это слово писали с большой буквы. И
обозначало оно одного-единственного человека.
А теперь?
Юрик опять плакал. Это разве жизнь? Из дому выйти нельзя! Добро бы на
фронте был искалечен, как Синцов или Мересьев, а то ведь смешно! Не
связалось у природы, на миг она недосмотрела, и за эту ее исчезающе малую
халатность он, живой, ни в чем не виноватый, всю жизнь никуда не годен,
никому не нужен, всю жизнь смешон!.. Потому и Вика... Если б он был
сильным, как эти двое! Быть сильным, как веселый спаситель, ему и в голову
не приходило, сила ассоциировалась у него лишь со злом. Он полз, и вдруг
сообразил, что не знает, где дом. Он остановился. Он же обещал маме
вернуться через час - а прошло сколько? Стемнело! Мама, наверное, места
себе не находит! Позвонить немедленно! Он зашарил по карманам, вспомнил,
что двушки остались у фашистят.
Дима проводил взглядом заплаканного смешного мальчишку, продолжая
улыбаться. Он чувствовал себя великолепно. Он знал, что драки мог и не
выстоять, но подошел без колебаний, лихо и бесшабашно. Сегодня он
всемогущ. Звездный день.
А Юрина мама вновь обзванивала милицию, больницы и морг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63