Потом дверь в вагон
мягко отворилась. Дима поднял голову. Златовласка обворожительно розовела.
- А я и не думала, что здесь есть, где сидеть, - объявила она.
- Есть, - ответил Дима. Сердце билось как-то чаще.
- Я решила, что вы могли заскучать. А что вы читаете?
- Да так, - Дима смутился. - Листаю, время убиваю...
Он попытался спрятать книгу, но она уже заметила название и очевидно
восхитилась.
- Как интересно! Вы астроном?
- Да нет, что вы! - Дима даже покраснел. - Маляр. То есть, учусь на
маляра.
- Кто? - не поняла.
- Ну... то есть, художник... - А какой я, к бесу, художник, подумал
он. - То есть, учусь на художника... - А разве можно научиться быть
художником? Тьфу, черт!
Совсем с ума сошел! Двух слов связать не могу. Что это я так
разволновался? А потому что она мне нравится. Да что же это я, развратник,
что ли? Развратник-девственник. Златовласка была такая чистенькая, такая
ладненькая, что до одури хотелось ее коснуться. Но так, поодаль, было тоже
хорошо - любоваться можно. Дима еще в школе понял, что, стоя рядом или,
тем более, целуясь, страшно много теряешь - ничего не видно, только лицо
или даже только часть лица. Обидно, и выхода никакого. Ведь это должно
быть невероятно красиво, завораживающе, как северное сияние - видеть со
стороны девушку, которую сейчас вот целуешь и чувствуешь. Либо
чувствовать, либо видеть. Принцип неопределенности. Гейзенберг чертов. Про
штучки с зеркалами Дима понятия не имел - на Евиной лестнице не было
зеркал, только вонючие бачки для пищевых отходов. Но, вероятно, и зеркала
бы ему не подошли. Он предпочел бы спокойно сидеть поодаль, глядя на себя
и свою девушку - и, скорее всего, с карандашом и блокнотом в руках.
Златовласка прикрыла дверь в вагон. Ее движения были застенчивы и
вкрадчивы.
- А почему без бороды? - спросила она.
- А почему с бородой?
- Я думала, все художники с бородами.
- Да нет, - он встал, придерживая рвущееся к стене сиденье. -
Садитесь.
- Ой, нет, я насиделась, спасибо!
Сиденье с лязгом ударило в стену.
- Я тоже насиделся, - сообщил Дима. - Кстати, я попробовал тут... в
меру способностей, - он достал блокнот. - Показать?
- Конечно! - она взяла, коснувшись Диминых пальцев своими. У него
упало сердце, дыхание сбилось. Она старательно стала рассматривать, чуть
сдвинув брови от усердия. Чистый лобик прочеркнули две маленькие морщинки.
- Здорово, - сказала она, отдавая блокнот. - Правда, я себя не такой
представляла...
- Так поезд же трясет! - покаянно сказал Дима. Она засмеялась. - А ты
где учишься?
- Ой, что вы! Я только школу кончила.
- И как кончила?
Она смутилась и известила его с тихой гордостью:
- У меня медаль.
- Это ж надо, с кем свела судьба! - искренне восхитился Дима. - А я
тройбаны хватал, только так... куда поступаешь?
- Еще не знаю. Решила год подождать, осмотреться. К брату вот ездила,
в МИМО.
- Разве в Москве было такое солнечное лето?
- Ой, нет, почему?
- Посмотри на себя.
Она, порозовев опять, послушно оглядела руки, голые до плеч, потом
нагнулась и посмотрела на ноги. Диме показалось, она рада поводу
посмотреть на себя и делает это с удовольствием. Нежная кожа северянки
была облита загаром.
- Я на юге была. Месяц в Крыму и три недели на Кавказе. Там так
интересно!
- Кайф какой! Не долговато, нет? Ты не устала?
- От чего?
- Н-ну... я был как-то раз - народищу до беса, очереди, спишь в
клопоморнике, ни встать, ни сесть...
- Да я же не дикушкой, что вы!
- Даже так?
- Конечно. В Гурзуфе - в санатории МО, папа с нами там последние
десять лет отдыхал каждое лето, так что меня приняли за родную. А в Новом
Афоне - с подружкой. У нее мама какой-то босс, выбила путевки. Так что
было хорошо.
- Завидую...
- Надоедает солнце, конечно, под конец и купаться не тянет. Зато
действительно отдохнула - а то так вымоталась в школе. Зубришь, зубришь...
Как это мальчишки должны обязательно сразу поступить, ума не приложу! Не
пожить совсем!
- Зато все еще в голове.
- Ой, у меня все назавтра после экзамена выветривается... А знаете,
мне астрономия в школе нравилась!
- А я терпеть не мог. Там она... земная. Неба не чувствуешь. Бездны
этой ночной, умопомрачительной...
- Как вы интересно говорите! - слово "интересно", видимо, было у нее
любимым, вылетало то и дело. - А что тут пишут! - она легонько указала на
"Астрономию".
- Много чего, - Дима пожал плечами и улыбнулся. - Вот, например,
установили наконец, что поляризованный свет Крабовидной туманности
представляет собой синхронное излучение.
- Правда? - искренне изумилась она, словно давно имела по этому
поводу свое мнение, отличное от изложенного Димой. Он кивнул с серьезным
видом.
- Здесь прекрасные фотографии. Вот... Квинтет Стефана.
Она усердно всмотрелась.
- Красивенькие. А наша Галактика тут есть?
- Н-ну, - Дима опешил, - ясно дело, нет. Кто ж ее мог со...
- Ой, правда! - она ужасно покраснела.
- Но есть снимки галактик, аналогичных нашей. Вот.
- Да, - сказала она, всмотревшись, - это было в учебнике, - взглянула
на соседнюю страницу. - Ой, как похож на нашего соседа в пансионате!
Ухаживать еще пытался... Хаббл, - прочитала она. - Нет.
- Хаббл открыл закономерность между скоростями удаления галактик и
расстояниями до них, - немного коряво от поспешности пояснил Дима.
- Правда? - восхитилась она и подняла чистые глаза. Кажется, ей
действительно нравится, с восторгом подумал Дима.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63