Юрик вырвался из квартиры. На лестничной площадке, прямо у двери,
стояли три бабулиных подружки; едва Юрик появился, они деятельно о чем-то
заговорили. Юрик прошествовал мимо, чувствуя на спине скользкие,
остренькие взгляды. Сквозь картонную дверь обычную-то речь слышно, не то
что эти жуткие, омерзительные вопли.
Что со мной случилось? Почему стал кричать? Юрик не мог понять. Ведь
я же выдержанный, добрый. Какой стыд! Зачем стал с ней вообще
разговаривать? Ведь это каждый день, я же знаю, чем кончается. Надо просто
делать свое дело и не обращать внимания ни на одно слово. Старость. Все
старики, верно, такие вот. Расстреливать! Как пятьдесят стукнет - на
удобрения! Маме сорок четыре... Она такой не будет! Да, что-то мешает все
время, вроде бегу, а вроде еле двигаюсь?
Оказалось, мешала боль. Левая коленка почти не гнулась, в ней что-то
сцеплялось и схрустывалось, продергивая раскаленную нить по бедру при
каждом шаге. Это из-за нервов, подумал Юрик, сбавляя шаг и пытаясь идти
как на ходуле. Тело давно выучило болевые приемы ног и выработало
контрприемы. А куда я бегу? Ковыляю, то есть... где рецепты? Он
остановился, отставив ноющую все сильнее ногу в сторону и мгновенно
вспотев. Стал шарить по карманам. Карманов было два, в одном звякали
ключи, в другом перекатывались три двухкопеечные монеты. Забыл! Он часто
забывал что-нибудь, уходя из дома, потому что большинство уходов были под
стать сегодняшнему. Юрик исступленно перерывал карманы, выворачивал, тряс;
у него дрожали руки. Он не мог так вернуться!
Он заковылял обратно. Подружки торчали теперь на улице возле
парадного, одна держала на поводке гадкую, как крыса, востромордую
черненькую собачонку. Тварь крутилась у кустов и опрыскивала их,
вздергивая дрожащую лапку. Юрик стиснул зубы и ускорил шаги, стараясь идти
как нормальный человек.
- Юрочка, - сладко протянула бабка с тварью на поводке, - что ж это
Антонины Степановны не видать? Или случилось чего?
- Видимо, пресытилась вашим обществом, - сквозь зубы процедил Юрик и
вошел в дом. Лифт был занят. Задыхаясь, Юрик стал карабкаться по лестнице,
вытягивая себя за перила на каждую очередную ступеньку. Третий этаж,
нормальный человек птицей бы взлетел, насвистывая...
Бабуля стояла у окошка, выгнув худую шею, в белой рубахе до пят, как
привидение.
- Совсем распустила свою крысу, старая дрянь, - сообщила она, не
оборачиваясь к Юрику, вся отдавшись наблюдениям. - Прям под окнами ссыт.
Юрик не ответил. Где рецепты? В глаза их не видел. Видел, как врач
писала их, потом объясняла подробно - и все.
- Каждый кустик изгадила! - комментировала бабуля. - И ведь столько
их развелось, собашников этих. Куда ни встань - куча. Сказал бы хоть ты
ей, паскуде. Она добрая, тебя-то послушает. Подальше бы пусть отводила...
Во, во, опять! Глаза бы не глядели!
- Сама бы и сказала, - пробормотал Юрик и тут же подумал: ох, зачем
же я отвечаю...
- Мне-то нельзя, Юрочка, мы ж подружки... - она так и не
отворачивалась от окна.
- Странная у тебя логика, - язвительно заметил Юрик.
- Тебе все мое странно, - ответила бабуля добрым голосом. - Ты еще
мальчик, а я уж целую жизнь прожила, да какую... - она переступила с ноги
на ногу, но к Юрику так и не повернулась. - И все работаю, сама себя
кормлю... Не дай тебе бог, внучек, моей жизни...
- А тебе - моей, - огрызнулся Юрик.
- Во, во, ух тварь какая!
- Смотри ты или молча, или уйди! Сама ведь говоришь, противно!
Бабуля отлепилась наконец от окна и прошла к постели.
- Уж не глядел бы на меня, в рубахе-то... Не стыдно тебе?
Что мне надо было, мучительно вспоминал Юрик, зачем я шел? Он
растерянно смотрел в стену. Ах да! Рецепты!
- Бабуль, а куда она рецепты бросила? - спросил он. Ни на столе нет,
ни на кресле, ни на подоконнике...
- Какие рецепты?
- Ну, доктор приходила, выписала рецепты на уколы, таблетки...
- Та ты их с собой взял, - радостно напомнила бабуля.
- Понимаешь, - Юрик покраснел, - я их забыл, ушел, а их не взял,
торопился...
- Взял-взял, - заверила бабуля, тщательно упаковываясь в одеяло.
Кровать скрипела и ходила ходуном от ее грузных неловких движений. - Я
помню, как же! Пришел, покричал на меня, а после взял да убежал. Где ж
матка-то пропала? Уйдет на пять минут, а нету - час...
Юрик прикрыл глаза и сделал глубокий, медленный вдох.
- Я их не взял, - тщательно выговаривая слова, повторил он. - У меня
пустые карманы, только ключи. Отдай рецепты.
- Потерял? - миролюбиво догадалась бабуля. - Да не огорчайся, ну их.
А маме я уж не скажу...
- Я не потерял! - закричал Юрик. Опомнился. Проговорил тихо и
напряженно. - У меня их нет. Куда ты их дела? Отдай сейчас же!
- Да ты не волнуйся так, Юрочка. Эка важность. Какие старой старухе
уколы, ей помирать пора. Ты книжку читал, вот и иди, учись, дело важное,
тебе еще жизнь жить...
- Отдай рецепты!!! - не своим голосом завопил Юрик, приседая.
Бабуля обернулась, блестя выступающими слезами.
- Опять старуха виновата, - всхлипывая, выдавила она. - Конечно, кто
ж за меня вступится-то. Сыночек мой в трудах, в разъездах, кормит вас,
чтоб вы с книжечками валандались да с голоду не мерли. Матка всякий поклеп
рада возвести. Ну и ты, махонький, туда ж... - она вытерла глаза рукавом.
- Кому я нужная, всяк рад унизить. Сам потерял, а все я... - она плакала
все сильнее. Запустила руку по подушку, вытащила платок, приложила к
жалобно сморщенному лицу, вся сотрясаясь от тихих, горьких рыданий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63