А если контроль уже?.. Лязгнула дверь, и
Дима в панике обернулся. Бригадир нес короткую приставную лестницу, за ним
двигался парнишка лет восемнадцати - длинная шея, угловатый, крепкий.
Бригадир поставил лестницу, влез, поковырял большим ключом в замочной
скважине люка, и тот отвалился, повис. Бригадир тяжко спрыгнул и стал
отдуваться, протирая загривок, лоб и щеки.
- Поехали, - задыхаясь, сказал он.
В темной пазухе пахло гарью и смазкой, в горле сразу запершило. Дима
хотел сесть и ударился затылком. Пришлось скорчиться, спрятав голову меж
колен. Полчасика... Вспомнилось, как в детстве, желая сделать отцу
сюрприз, он пытался спрятаться в ящике письменного стола.
- Пиджаки снимите, - заботливо вспомнил бригадир, - у меня повисят.
Дима, извиваясь, ухитрился снять пиджак и бросил его бригадиру на
руки. А ведь там все мои деньги, с опозданием сообразил он, но смолчал:
неловко было просить бросить ему сюда его кошелек, получилось бы, что он
не доверяет бригадиру. Подозрительно принюхиваясь, снизу уже лез напарник.
- Чего тут? - он таращил глаза со света, стараясь сразу оглядеться.
- Кр-расотуха, - сдавленно ответил Дима. Напарник хмыкнул, стал
размещаться. Люк закрылся, и наступила полная тьма. Я перешел на
инфракрасное изображение - мне важны были лица.
- Успели, - облегченно пробормотал Дима.
- Куда?
- Ну... сюда. До контролеров.
- На кой бы им идти, пока мы не спрятались? Предупредили бригадира и
ждут, когда он "добро" даст...
Поезд, дрожа от усилий, летел к Ней.
- Перемажемся вдрызг, - раздался голос из темноты. - Галстук бы не
заговнять...
- Бог даст, ототремся.
- Тоже в бога веришь?
- С ума сошел!
- А чего, сейчас многие. Девчонки, вон... Блузку расстегает, там
крестик...
- Одно дело - крестик...
Помолчали.
- Питерский? - спросил напарник.
- Учусь там.
- Где?
- В Репинке. А ты?
- Маляр, стало быть... что? А, я... Питерский. Ну и вонь, - он
зашуршал, пытаясь слегка сменить позу. - Задыхаюсь на хрен, - ткнул Диму в
бок острым, твердым коленом и успокоился. - Пардон с меня. Курить будешь?
- Да господь с тобой, и так духотень!
- Чего молишься? Не веришь, так не молись.
- Привык.
Уже извиняюсь, подумал Дима. Не он, а я. Как так получается?
Сухо, как сверхзвуковой истребитель, шаркнула спичка. Темнота,
подрагивая, втянулась в углы: Дима увидел выпавшее из мрака мальчишеское
лицо с плотной тенью, залегшей под глазами и на верхней губе, в пушащихся
усиках. Сдавили взгляд проступившие ребристые стены. Напарник закурил и
погасил спичку, все исчезло, и только оранжевый огонек перекатывался в
черной спертой пустоте. В ноздри, в горло поползло невидимое теребящее
удушье.
- Девчонку бы сюда, - вдруг проговорил напарник.
Дима не нашелся, что ответить. Напарник затянулся.
- У меня вот сбоку такая сидит, - задумчиво сообщил он. - Из
благовоспитанных, вроде - не притронься. Смешно б ее тут в дерьме
раскатать, на трансформаторах...
Напарника не было видно: казалось, это сама тьма цедит отравленные
слова и шлет бомбить праздные города, забывшие о светомаскировке, давно
пропившие радары ПВО. Несметные эскадрильи туманили ночной воздух,
застилали звезды... Написать бы это. И назвать... как назвать? Что-нибудь
вроде "Требуется противогаз". Или: "Противогазов сегодня не будет".
Экспресс, трепеща, рвал воздух, спешил.
- Знал одну такую. Приехала к дружку, а он свалил. Ну, покатили таун
осматривать, впервые в Питере, хуе-мое... И, вроде, ничего ей не смей! А
вечером я ее упоил чуток. Так она как полезет! Ох-ох, говорит, до чего
жаль, что Кеши нет, я ведь рассчитывала заночевать у него, а теперь в
затруднительном положении... понимаешь?
Понимаю, думал Дима. Сегодня я Ее увижу. Как Она там жила? Только бы
не пустить это в себя, не оскорбить недоверием... Будь проклят, напарник.
- А вообще, они скурвились все, - говорила тьма. - Кулак засунуть
можно, и еще хлюпать будет!..
Он ведь моложе меня, думал Дима. Года на три... Он попытался зажать
себе уши коленями. Не получилось.
- Не, ну елы-палы, во жизнь пошла! То сопромат грызешь, то двигатели,
то закон божий... Миром Ленину помо-олимся! Многие, конечно, херят это
дело, так ведь олухи нигде не нужны, локти потом искусаешь. Свободная
минутка выдастся - что делать? С чтива рвать тянет, брехня на брехне.
Телик врубишь - или воспитание какое, или дурак с микрофоном прыгает,
дурацкими шутками дураков веселит. Молодежная программа... Девку
закуканить хоть приятно...
Если бы я так трепался, подумал Дима, а мой собеседник все время
молчал, я не смог бы говорить. Как это он ухитряется не думать о том,
интересно мне или нет? Он уверен, что интересно. Уверен, что я думаю так
же...
- Порево, конечно, тоже поперек горла. Все они одинаковые...
- Ты философ, - сказал Дима.
- Да, - согласился напарник. - Задумаешься иногда - японский бог! Нет
жизни! В техникуме пашешь, ждешь, когда учеба кончится. На сейнере будешь
пахать, ждать, когда рейс кончится. Так и сдохнешь в зале ожидания! - он в
сердцах ткнул окурок в стену. Огонек погас. - А ты кем будешь?
- Бог знает...
- Бог, бог, - проворчал напарник. - Афиши малевать за семьдесят
колов?
- Может быть.
- Тоже в лямке...
Мутно-оранжевые, ласково отблескивающие капли с дрожащего жала падали
и падали, и беззвучно уносились вниз, пропадая во мгле, и внизу люди
задыхались, сходили с ума и умирали в конвульсиях, давясь воплем и рвотой,
раздирая себе грудь ногтями среди иссушенных пожарами руин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63