Олег молчал.
- Олежек, - ласково сказали в трубке. - Вы же сами нарисовали ее. Мой
эксперт установил это достоверно. Но я не обижаюсь и не ловлю вас за руку.
Более того, я беру ее, поскольку после нашей обработки действительно смогу
продать ее как подлинник. Но это сделаю я. Ваша доля - двести пятьдесят.
Олег опять провел ладонью по лбу. Воровато покосился на лежащую
брюнетку. Та, зачем-то прикрыв живот углом одеяла, заложив одну руку за
голову, медленно курила, бездумно глядя в потолок. Нет, не слышит.
- Хорош-шо, - сказал Олег.
- Вот и хорошо, что хорошо. Сегодня в восемнадцать, - сказали в
трубке, шутливо так, будто речь шла о назначении любовного свидания, - на
нашей скамейке.
Олег повесил трубку и старательно улыбнулся в сторону брюнетки.
- Втюхал за шестьсот, - громко сказал он.
- Продешевил, - равнодушно сказала брюнетка, даже не повернув головы.
Плавным, точеным движением поднесла сигарету к губам и затянулась. Маникюр
был цвета крови.
Дима всего этого, конечно, не видел и не слышал. Откинувшись спиной и
затылком на стекле, он некоторое время стоял в кабине. С грохотом и
рычанием прокатил мимо, вываливая под себя черное облако дизельного дыма,
мощный грузовик с длинным прицепом, полным тонких бурых труб. Дверь кабины
тоненько задребезжала.
- О господи, - вслух сказал Дима. - Теперь-то куда?
Потом позвонил сова.
Ответили быстро.
- Вика? - спросил Дима, стараясь говорить как можно веселее и
приветливее.
- Да... Кто это?
- Уже забыла? - проговорил он с омерзительной ему самому
кокетливо-светской интонацией. - Короткая память у красивых девушек... Это
Степной Волк, - сказал он и сам засмеялся. - Да не пугайся ты, просто меня
один друг так называет... Дима это, вчерашний.
Она мгновение молчала, и он подумал было, что телефон сломался. В
трубке шуршало и хрустело.
- Ой, это вы! - с радостным изумлением защебетала она, и он вдруг
подумал, что, наверное, она притворяется сейчас так же, как он сам. - А я
никак не думала, что вы позвоните уже сегодня! Потому и не узнала вас
сразу, а так я вас, конечно, очень помню, как мы замечательно ехали!
Книжка ваша такая толстая, неужели вы уже прочитали?
- Конечно. Ну, я нарочно поторопился. Хотел поскорее тебе вручить.
- Правда? - растроганно сказала она, и опять ему почувствовалось
лицемерие. - Спасибо! Теперь нам надо встретиться, да?
- Если хочешь.
- Хочу! Как же нам это сделать? Может быть, вы подъедете ко мне в
гости?
- А на нейтральной территории не хочешь?
- Нет, давайте лучше в гости. К маме знаменитые люди всегда ходят в
гости. А ведь вы тоже художник. Я хочу, чтобы и ко мне пришли в гости.
- Понял. Говори, куда.
Она стала рассказывать - подробнейшим образом, все повторяя по три
раза, будто очень боялась, что он не найдет. Метро Петроградская...
троллейбус... третий этаж, налево...
- Значит, жду вас в три. Знаете, а я попробую как-нибудь маму из дому
выдвинуть, - застенчиво пообещала она. - Правда ведь, вдвоем будет лучше?
- Ясно дело, - согласился Дима и повесил трубку.
Чем ближе Дима подъезжал, тем меньше ему верилось, что с Ней кончено.
Это просто так! Ну уехала, мало ли! Это я чокнутый, из всего трагедии
делаю, а Она хорошая, нормальная... Нельзя, нельзя, кричало все в нем, а
троллейбус, грузно переваливаясь и дергаясь, уже выворачивал на Большую
Пушкарскую, и хотелось выскочить вон и побрести куда-нибудь бесцельно,
чтобы время скоротать, чтобы ждать Ее возвращения. Но пора взрослеть. Жить
пора. Он ехал.
- Ой, как вы быстро, я и одеться не успела!
- А это что? - спросил Дима, заставив себя нахально дотронулся до ее
плечика, и на секунду взял в щепоть яркую ткань сарафана.
- Это же домашнее! - зарделась она.
- Тем лучше, - сказал Дима. - Неофициальность - залог успеха.
- Успеха чего?
- Да всего. На официальной основе никакие дружеские отношения
немыслимы.
- Ой, правда... Вы проходите, пожалуйста. Или вы спешите?
- Ты как хочешь - чтоб я спешил или нет?
- Конечно, нет! - она храбро взяла его за руку и повела. Дима чуть
стиснул ее кисть, она коротко обернулась, одарила его милой улыбкой -
свеженькая, тоненькая, лучше и желать нельзя.
Квартира была невообразимо огромной. Миновали сумеречную прихожую,
миновали какие-то закрытые двери - то ли в ванную, то ли в кухню, то ли в
стенные шкафы... Вошли в комнату. Широкие окна, светлые портьеры, софа -
хоть поперек ложись, цветной телевизор, фано, коврище... картины...
- Располагайтесь, пожалуйста, - Вика выпустила его руку и указала на
софу, накрытую искусственной тигровой шкурой. Придвинула легко кресло и
села напротив, заботливо оправив сарафан на загорелых коленочках.
Перехватила Димин взгляд, улыбнулась и охотно покраснела.
- Я никак не ожидала, что вы уже прочитаете, - проговорила она.
- Я же обещал поторопиться... - Разговор начинался тоскливо. Так и
пойдет, наверное. Говорить-то, в сущности, не о чем. - Ты, я смотрю, тоже
действуешь оперативно. Дома никого?
- Никого... - нерешительно сказала Вика.
Девочка лгала. В квартире только что затих крик. Это не для тебя,
надсаживалась мама, теряя всю привлекательность и делаясь старше своих
лет. Я найду тебе настоящего друга, а пока танцуй! Но не совершай
непоправимого! Эти патлатые бездельники всегда готовы подцепить что плохо
лежит! А уж окрутить девушку с такой квартирой у них губа не дура! Теперь
Вика непроизвольно старалась говорить тише - мама сидела за дверью и
слушала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63