— Завивку любой мастер может сделать, они у нас все хорошие! — вмешалась кассирша, которой не нравился сегодня цвет лица Юйин. Уж не заболела ли? И не отдыхает совершенно. Совсем не щадит себя и чересчур добра — что очередной клиент попросит, то и делает, отказывать не умеет.
Парень заволновался. Он впервые в жизни вел такие переговоры и не знал, как убедить этих женщин, что его любимой действительно очень нужен хороший мастер. С трудом подбирая слова, он что-то пролепетал, но Лю Юйин уже поняла его. Любая мелочь, касавшаяся его невесты, казалась пареньку исключительно важной. Хотя Юйин чувствовала себя уставшей и подавленной, наивность парня была так трогательна, что оставалось только признаться:
— Я и есть мастер Лю...
— Ну что ж, тогда платите! — сдалась кассирша, а сама шепнула Юйин: — Ты поглядись в зеркало, у тебя даже глаза опухли.
Девушка отдала кассирше деньги:
— Холодная завивка.
А кассирша тут же вернула деньги и показала на часы:
— Холодную уже не успеем!
Юные дурачки, которых минуту назад буквально распирало от счастья, снова почувствовали, что мир создан не только для них. Они переглянулись и затоптались на месте, не зная, что делать.
— Завтра уже не выкроим времени, опоздали...— пробормотала девушка.
Лю Юйин выразительно поглядела на кассиршу. Та сделала вид, что смилостивилась, и сказала:
— Ну ладно, платите. Это вам мастера Лю надо благодарить!
Девушка подошла к стенду, на котором были изображены разные виды завивки, и, растерянно улыбаясь, обернулась к парню:
— Как ты думаешь, какую прическу сделать?
Парень тоже улыбнулся и повторил точно попугай:
— В самом деле, какую? — Но потом вспомнил, что он все-таки будущий глава семьи, и промолвил: — Мастер Лю, выберите сами на свой вкус!
— Правильно, выберите сами! — согласилась девушка.
— Ну раз вы мне доверяете, я буду действовать по- своему,— сказала Лю Юйин и уже хотела было отрезать девушке косички, как вдруг взглянула на паренька и остановилась. Он пристально смотрел на ножницы, но его мысли явно витали где-то далеко, будто он силился вспомнить что-то, ускользающее из памяти, и никак не мог. О чем же он думал? Возможно, о том, что вот исчезнут эти косички, и его любимая станет совсем другой. В его ли власти подталкивать ее к этому?
— Пожалуй, вам самому лучше их отрезать! — сказала Лю Юйин.
Молодые не ожидали, что эта простая женщина с печальными глазами и отекшим лицом так точно уловит их настроение. Как ей это удалось? Наверное, образование тут ни при чем, некоторые люди обладают врожденной чуткостью и ощущением прекрасного. За это их и ценят.
Парень с трудом раздвинул ножницы и замер. Он как будто собирался срезать красивый цветок и медлил, щадя прекрасное.
Потом он так же долго держал в руках срезанные косички, бережно укладывал их в пакет. В этот момент парикмахерше показалось, что перед ней У Годун, но такой, каким он был десять с лишним лет назад.
Лю Юйин взяла фен и стала укладывать девушке волосы. В зеркале отражались два совершенно разных лица: юное, розовое, с блестящими глазами и ее собственное, кажущееся рядом с ним еще более старым и серым. Когда- то у нее тоже было розовое лицо с блестящими глазами. И она чуть не произнесла: «Милая девочка, оставайся всегда такой же красивой и свежей!»
Фен мирно гудел. Лю Юйин приподняла пряди волос, росшие над ушами, и навела их девушке на щеки. Та сразу стала похожа на молодую женщину. Она стыдливо поглядела на свое отражение в зеркале и улыбнулась — было слишком непривычно. И она, и парень вдруг ощутили,
2—847
что все происходящее сегодня и эта простая симпатичная парикмахерша имеют особое значение в их жизни, запомнятся им навсегда. Парень в порыве чувств достал из сумки один из пакетов и протянул Лю Юйин:
— Мастер Лю, возьмите, это конфеты, по случаю нашей свадьбы!
— Да что вы, мне неловко! — замахала руками Юйин.
Парень настаивал. Тогда она открыла пакет, взяла две
красные 1 конфеты с иероглифом «двойное счастье» 2, а остальные вернула юноше.
Прохожих на улице было уже мало, на земле лежал тонкий слой снега. Лю Юйин вышла во двор и долго смотрела в спины удалявшимся парню и девушке. В ее душе по-прежнему звучало: «Оставайся всегда такой же красивой!»
Только когда вечерняя мгла поглотила их силуэты, Лю Юйин повернулась и увидела, что возле парикмахерской, прислонившись к дереву, стоит У Годун. Наверное, он стоял здесь уже давно, потому что его старая ватная шапка и шарф были припорошены снегом. Лю Юйин, сжимая в руке свадебные конфеты, медленно направилась к нему.
главе Хэ Цзябинь с раздражением и даже некоторым злорадством смотрел в полное, лоснящееся лицо, с которого, казалось, вот-вот закапает жир. Лицо было огромным, чуть ли не вдвое больше обычного. Хэ Цзябиню ужасно хотелось схулиганить и истошным голосом, каким иногда поют в старом китайском театре, завопить: «О, какая прекрасная огромная физиономия!» Конечно, позволить себе этого он не мог.
Хозяин физиономии был еще не стар, но уже успел неприлично располнеть, жировые складки повисли у него и на щеках, и на подбородке, и на брюхе. Видать, обирался при каждом удобном случае. «Волнуешься? — думал Хэ Цзябинь.— Так тебе и надо! Поволнуйся, поволнуйся, может, похудеешь хоть немного!»
Но Цзябинь слишком хорошо о нем думал, толстяк совсем не волновался, а только делал вид, что волнуется. Будучи снабженцем, он чуть не круглый год мотался по стране и знал, как с кем разговаривать. Выражение его жирного лица полностью зависело от запросов собеседника: толстяк принимал любую личину, как актер классического театра подбирает грим соответственно своему амплуа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119