Пусть улучшится хотя бы одно из бытовых условий — жилищное, а с остальным можно подождать. Ведь «дома строить — не сладости есть». Вы только посмотрите, какие у нас люди! Разве мог я после этого остаться равнодушным?
Чжэн Цзыюнь слушал и думал о совсем иных руководителях, которых больше волнуют собственные проблемы, чем дело социализма. Главное для них — покой, комфорт. И сам не работает, и другим не дает. Имеют ли такие представление о коммунистических идеалах?
— Меня называют ловцом человеческих душ, богатым директором,— промолвил Чэнь Юнмин,— и я не отказываюсь, это для меня честь. Только глупцы думают, что поднять производство можно без решения самых насущных проблем. Разве все, что я сделал, это не в целях производства? В министерстве меня критикуют за то, что я занимаюсь только бытовыми вопросами. Тогда почему же завод из месяца в месяц, из квартала в квартал перевыполняет план? А все потому как раз, что, занимаясь этим самым бытом, мы обеспечиваем активность и заинтересованность рабочих и служащих. Если наше увлечение повседневными вопросами не оправдано, почему с других заводов приезжают к нам учиться? Это как раз свидетельствует о том, что многие директора уже осознали диалектическое единство производства и быта.
Считают, что с моей стороны было ошибкой упразднение политотдела и отдела по изучению опыта Дацина. В стране триста шестьдесят тысяч предприятий самых различных направлений и отраслей, и все они работают по шаблону Дацина, даже приемку проводят в те же шесть этапов. Ну, а если нам этот шаблон не подходит, не помогает поднять производство? Кого волнует, что моим рабочим нечего будет есть?! — Чэнь Юнмин зло бросил недокуренную сигарету себе под ноги, золотой огонек, мелькнув в кромешной темноте, рассыпался мириадами искр. Немного успокоившись, директор снова обратился
к Чжэн Цзыюню: — Пока я тут брюзжал, вы наверняка проголодались. Пойдемте лучше ко мне домой, перекусим! Может, у меня осталось немного «Лучжоуской».
— Да, брюзжишь, но человеку иногда даже необходимо побрюзжать, чтобы выпустить пар. Не беспокойся, я во что бы то ни стало поддержу тебя, хотя и мои возможности ограничены. Я тоже постоянно расшибаю себе голову в кровь, мне тоже хочется побрюзжать. Тебе-то это знакомо, ты можешь понять меня.
Они открыли дверь и сразу услышали, как что-то шипит на сковородке. Судя по запаху, жарилось что-то мучное в масле.
Чжэн Цзыюнь замешкался в передней и оттуда услышал приятный женский голос, обратившийся в кухне с упреком к Чэнь Юнмину: «Что же ты опять так поздно!» Затем он увидел, как женская фигурка в зеленой жакетке обняла слегка наклонившегося Чэнь Юнмина, и услышал звук поцелуя. Он улыбнулся: в Китае — и вдруг такие западные привычки. Хотя, по правде сказать, разве за закрытыми дверями китайцы чем-нибудь отличаются от иностранцев? Просто, наверное, между супругами прекрасные отношения! Чэнь Юнмин даже не думает прятаться, а другой на его месте тотчас напустил бы на себя скромный вид, словно дети не от него рождены.
Чэнь Юнмин посторонился, Юй Ливэнь увидела незнакомца и мгновенно в смущении закрыла лицо руками, испачканными мукой.
— Ой! — воскликнула она, укоризненно взглянув на мужа, который не предупредил ее о появлении гостя.
Чтобы совсем не смутить хозяйку, замминистра легонько подтолкнул Чэнь Юнмина в спину, дав понять, что не стоит говорить женщине о его должности, и сам поспешно представился:
— Меня зовут Чжэн!
Двое мальчиков с любопыством разглядывали гостя через приоткрытую дверь, а потом даже стали подмигивать ему. Они не боялись пришедшего и в то же время вели себя не развязно, как некоторые дети. И родители, в отличие от многих, не одергивали детей в присутствии гостя. Ясно, что эти ребятишки растут здоровыми и
нравственно, и физически. Чжэн Цзыюнь включился в игру, дети еще пару раз подмигнули ему и довольные скрылись.
Вино закусывали жаренными в масле земляными орешками и консервированными ароматическими яйцами. Пирожки были с пылу с жару, пахучие, с поджаристой, хрустящей корочкой. Откусишь — обжигают, но буквально тают во рту. Даже обыкновенная каша из чумизы была на редкость вкусной, Чжэн Цзыюнь никогда такой не пробовал. Поев немного, он ощутил, как по всему телу разливается тепло. Может, потому, 4то небольшая, двухкомнатная, квартира тепла и уютна — не то что его холодные, полупустые хоромы. И пышнобровая хозяйка так приветлива и спокойна.
Когда он возвратился домой, был уже девятый час. Сердце побаливало — наверное, переутомился. И все же он взял лист бумаги и принялся писать:
«Товарищ Сун Кэ!
Был рад получить Ваше письмо и познакомиться с мнением двух товарищей с автозавода «Рассвет».
Товарищ Чэнь Юнмин за длительный период своей работы в системе нашего министерства, особенно в годы произвола «банды четырех», прилагал максимум усилий для организации управления и наведения порядка на производстве. Сейчас он ведет неустанную борьбу с наследием «банды четырех», являясь образцом в деле урегулирования проблем тяжелой промышленности. Как директор автозавода «Рассвет» он по-прежнему не боится ответственности, преодолевает трудности, твердо идет к намеченной цели.
Что же касается огромного долга автозавода, избытка персонала, низкого качества продукции и других недостатков, то уверен, что это не вина товарища Чэнь Юнмина, а последствия смутного времени.
Сейчас перед нами стоит множество проблем, которые мы должны решать совместно с кадровыми работниками и массами,— это требование времени к руководителям всех звеньев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119