Еще неизвестно, кто говорит одно, а делает другое. Чжэн высказывается внушительно, но мечтает только о том, чтобы пролезть на съезд. Был тяжело болен, потом даже не отдохнул, доклад делал в плохом состоянии, говорил о реформе, урегулировании — не для того ли все это, чтобы заработать себе политический капитал? Для чего же еще? Но Тянь сдержал себя и сказал:
— Если есть мнение, высказывай, если есть проблемы, потихоньку решим. Зачем руководствоваться чувством, а не разумом? К тому же здоровье у тебя неважное, так что не стоит волноваться.
Нужно успокоить Чжэн Цзыюня. Уже столько лет он вращается в руководящих кругах, а ничему не научился. Он похож на новичка на футбольном поле, который бегает без толку, путается под ногами, правил не знает, свистка судьи не слышит. От такого человека лучше держаться подальше, а то получишь неожиданный удар и свалишься. Да и цель у этого растяпы не такая уж благородная. Даже самый умный мошенник в мире не сможет обмануть самого себя.
Чжэн Цзыюнь почувствовал в словах министра подвох. Открыто засмеялся. Руководствоваться разумом, а не чувством? В душах таких людей партийные принципы уже превратились в ничто или в формальные тезисы, которые можно привести в докладе. Тянь никогда не поймет, что такое коммунистическое сознание.
— Не нужно затушевывать смысл вашего поступка! Решать надо немедленно. Или ты оповестишь все подразделения, или я сообщу тем руководителям, кого это касается.
Действительно, камень из выгребной ямы: и вонючий, и скользкий. Кто же так сказал про Чжэн Цзыюня? Вспомнил, это говорил один покойный теоретик, прах которого недавно выбросили с кладбища Героев революции.
Прах-то можно выбросить, а слова останутся, они неподвластны времени. То, что сказал человек, вообще вряд ли может быть полностью ошибочным.
— Если ты настаиваешь, мы все изучим.
«Изучим». Разве прелесть этого выражения можно передать? Какой простор для маневра оно дает человеку, и в этом смысле оно выше всех других слов. Наверное, есть проходимцы, которые в восторге восклицают: «Да здравствует изучение!» Когда он уйдет на пенсию и ему нечего будет делать, нужно будет заняться изучением «изучения». А может, он напишет книгу, в которой расскажет, как он сам «изучал» раньше, как «изучал» потом, как «изучают» различные люди и как им нужно «изучать»...
— Хорошо, сообщите мне, я буду ждать.
Расклад такой, что нужно дать шанс и противоположной стороне.
Лицо Тянь Шоучэна снова заблестело — на этот раз от удовольствия. Он не испытывал никакой неловкости, Чжэн Цзыюнь тоже. Неловкость — детское чувство. Они прощались с таким видом, будто все, что они обсуждали, происходит где-то очень далеко, скажем, в Америке. Можно подумать, они выясняли, кто победит на выборах — Рейган или Картер.
Как только Чжэн Цзыюнь ушел, министр схватил со столика злополучный листок, который был похож теперь на флаг разбитой армии, и стал рвать его на мелкие кусочки, потом выбросил в мусорную корзину.
Черт побери, этой бумагой Чжэн ему словно штык в сердце вонзил. И вообще, за последнее время он, Тянь, терпит поражение за поражением. Это означает, что он слишком торопится, недостаточно терпелив и сдержан. Плохо, очень плохо. Явное свидетельство того, что он идет под уклон. Его ум, способности увядают, утекают как вода. Неужели он действительно постарел? Ведь они с Чжэн Цзыюнем почти ровесники, но этот хворый достигает больших успехов.
Тянь Шоучэн отхлебнул горячего чая. Горький, слишком крепко заварен. Однако он почувствовал прилив бодрости и хлебнул еще пару раз. Глотал медленно, как будто надеясь, что чай изгонит тоску. В последние два года он пьет все более крепкий чай, да и курит больше, потребляет много спиртного. Вкус к жизни притупляется, вот и приходится его компенсировать. Тянь взглянул на чайный столик. Конечно, Чжэн Цзыюнь не стал пить предложенный чай. Он вообще не пьет ничего крепкого. Жизнь этого человека, похоже, подчинена очень строгим правилам, точно он все время заполняет небольшие графы анкеты — коротко, четко, сухо. Интересно, как он живет со своей половиной? Сумел вырастить двух детей! Для него это слишком. Ему надо было уйти из семьи и стать монахом.
Подняв голову, Тянь Шоучэн увидел, что в дверях стоит Сяо И. Наверное, уже долго стоит. Что он здесь делает? Хочет понять, что творится у него на душе? По счастью, научно-технический прогресс еще не дал человечеству такой возможности, иначе на земле действительно воцарился бы хаос. Если человек уподобится книге, которую каждый сможет прочесть, то все будут знать мысли других. Люди станут похожими друг на друга, начнут делать и думать одно и то же... Нет, так не пойдет! Это означает, что тогда исчезнут возвеличивание и уничижение, господа и слуги, тогда не будет и Тянь Шоучэна.
У Сяо И странный вид, как будто он что-то украл и стоит в нерешительности: отдать украденное сейчас или еще потянуть.
— Какое-нибудь дело, Сяо И?
Все стоит, почему-то на него неприятно смотреть.
— Есть одно дело,— подбородок Сяо И дрогнул.— Вы сейчас разговаривали с товарищем Чжэном, извините, но я хочу вмешаться. Вы не спрашивали у него, откуда он взял эту бумагу?
Секретарь был очень взволнован, запинался. Тянь Шоучэн невольно напрягся.
— Это я, я дал ему!
Вот оказывается, что он украл, паршивец!
Сяо И решился и высказался до конца. Теперь осталось только собрать вещи и уйти.
Уйти? Не так все просто. Тянь Шоучэн давно знал, что Сяо И недоволен своей работой, чувствует, что на этом месте он несвободен, несамостоятелен. Но если он уйдет, где еще Тянь найдет такого секретаря?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119