Но если у нас будут материалы и заказчики, могу я расширять производство?» — «Можешь. Каждый сам ищет выход. Почему твои рабочие обязаны простаивать и голодать? Лишь бы ты действовал согласно законам экономики, а я как замминистра готов всеми силами поддерживать тебя, ответственности не побоюсь. Если на тебя будут жалобы, постараюсь спустить дело на тормозах».
Чэнь Юнмин редко проявлял свои чувства, но тут не выдержал, протянул свою лапищу и крепко пожал сухощавую руку Чжэн Цзыюня. С таким руководителем можно и пострадать, с ним даже тягость обернется радостью!
Какое бы решение ни принял муж, Юй Ливэнь всегда считала его верным. Она, возможно, не очень понимала причину его поступков, но зато верила мужу. В сорок лет она по-прежнему смотрела на жизнь словно наивная студентка. Это имело и свои достоинства, потому что ей, в отличие от женщин-политиков, не нужно было бесконечно заниматься анализом, вести себя слишком умно и вмешиваться в дела мужа. Ее заботило лишь, не осунулся ли Чэнь Юнмин, не красные ли у него глаза, не мучает ли его что-нибудь. С чисто женской мягкостью она умела успокоить его, когда он уставал. Она была всего только женщиной — хрупкой и любящей.
Юй Ливэнь не сдержалась и легонько погладила седеющие волосы мужа. В дверь постучали: четыре раза, потом еще четыре. Послышались смех и шушуканье.
Это наверняка сыновья. Чэнь был очень доволен, что у них родились близнецы: «В один присест выполнили свой родительский долг. Сколько сил разом сэкономили!» Сегодня он обещал сводить их на каток. Ребятишки были вне себя от радости, поскольку отец не часто баловал их своим вниманием. Их даже будить не пришлось, сами поднялись. И все-таки Юй Ливэнь не откликнулась на стук: пусть муж еще поспит. Дети, видимо, поняли ее, пошептались еще немного за дверью и тихо удалились.
Но Чэнь Юнмин уже проснулся. Живость, энергия полностью вернулись к нему, будто это не он лежал только что со скорбным лицом. Он схватил руку Юй, гладившую его щеку, любовно оглядел ее и поцеловал по очереди каждый из пальцев. Потом громко откашлялся. В квартире слишком сильно топили, и он всякий раз просыпался с пересохшим горлом.
Услышав его кашель, дети сразу забарабанили в дверь и, не дожидаясь ответа, пулей влетели в комнату. Чэнь Юнмин послушно встал, один сынишка уцепился за одну его руку, второй — за другую, и мальчики закрутились точно на карусели.
После завтрака Юй Ливэнь вышла вместе с ними за ворота, поглядела, как муж с сыновьями удаляются, и отправилась на рынок. В рыбном ряду она приметила жен двух заводских начальников, которые стояли в очереди и оживленно болтали. Увидев Юй, они замахали ей руками:
— Сегодня окуни очень хорошие, становитесь перед нами, а то очередь скоро подойдет!
— Нет, это неудобно, другие будут недовольны. К тому же я не собиралась покупать рыбу! — покраснела Юй. Она не любила ловчить и в то же время чувствовала себя неловко оттого, что не приняла их приглашения. Оставалось только поскорее уйти.
Женщины обиделись.
— Такая же праведница, как ее муж!
— Какое там — праведница! Когда он прилетел из Японии, так она в аэропорту при всех прижималась к своему любимому муженьку и целовала его... Тьфу! Как будто дома не успели бы нацеловаться!
— А еще интеллигенты!
— Да, сейчас они снова в почете. С тех пор как Дэн Сяопин сказал, что интеллигенция — это тоже трудящиеся, они и распушили хвосты до небес! — скрипели зубами женщины.
Они несли чушь, но в их тоне, взглядах, поднятых бровях, искривленных ртах было столько ненависти, что становилось ясно: Чэнь Юнмин причинил им огромный, неизмеримый ущерб. Их мужья в один день лишились высоких постов, благодаря которым они могли, ничего не
делая, пользоваться всеобщим преклонением. На этой почве потерявшие все привилегии женщины и заключили свой священный союз.
-Лава К утренней смене Ли Жуйлинь пришел раньше и долго стоял у заводских ворот, не зная, как убить время. На душе было пусто. Он уже больше двух месяцев не появлялся на заводе, телом за это время отдохнул, а душой — нет. Не думал он, парторг цеха, больше двадцати лет «исцелявший от идеологических болезней», что сам однажды заболеет чем-то подобным. Странно, странно!
Первой реакцией был гнев, затем подавленность. Он лежал на постели и гадал: что подумают люди, если он не пойдет на работу? Придут агитировать его, критиковать или утешать? И кто именно придет? Почему во всех цехах упразднили должности освобожденных парторгов? Что этот Чэнь Юнмин, взбесился? Или ему партийное руководство не по нраву? С тех пор как появился на заводе, он от многих избавился. Может, его самого не чистили во время «культурной революции» или мало чистили?
Говорят, начальник отдела капитального строительства Дун Дашань уже подал на него жалобу в министерство.
У Дуна там связи: начальник управления Сун Кэ в бытность свою директором завода держал Дуна в любимчиках. И немудрено, потому что Дун — человек богатый. Многие годы он не столько работал, сколько деньги заколачивал. А на деньги, как известно, можно приобрести и квартиру, и выгодную работу, и нужных людей — все, что твоей душе угодно. Скажем, построил своему начальнику кухню, а эта кухня оказалась такой просторной, что Сун Кэ смог прописать в ней старшего сына с молодой семьей. Потом Дун Дашань вытащил из деревни и второго сына Сун Кэ (самому-то отцу действовать неудобно), определил его пропагандистом в бригаду капстроительства: и работа легкая, и не на виду. А сейчас поговаривают, что Сун Кэ собираются из начальников управления повысить до заместителя министра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119