В его словах звучало злорадство, потому что на собрании, когда ликвидировали заводской политотдел, Ли выскочил на трибуну и закричал: «О чем вы все думаете? Разве это социалистический путь?», а молодежь в ответ на его выкрик захохотала и засвистела, и первым среди буянов был Люй Чжиминь.
— Об этих правилах директор всему заводу объявлял! Ты что, не знаешь? — вставил У Годун.
Люй Чжиминь неохотно полез в карман куртки. Раз об этом говорил сам директор, придется подчиниться. Но У Годуну он сейчас ответит, чтоб не зазнавался, хоть тот и начальник его цеха. И тут Ли Жуйлинь вдруг вспомнил, на каком старом велосипеде и в каком драном пальто уехал недавно отец парня.
— Ладно,— сменил он гнев на милость,— запомни до следующего раза, а сейчас подбери-ка окурок да брось его в урну!
Парень послушался, посмотрел исподлобья на своего благодетеля, сел на велосипед и покатил.
У Годун удивленно повернулся к Ли Жуйлиню:
— Старина Ли, ты что-то...
— Ну а почему обязательно с него начинать? Мы сперва начальников потрясем, это ведь их изобретение, правда?
Несколько молодых рабочих условились сразу после обеда переговорить по одному «важному делу». Поели, вышли, а Ян Сяодуна почему-то нет. Куда же он делся, может, обедает еще? Вернулись к столовой, глядь: Ян Сяодун, подбоченясь, стоит в дверях и разговаривает с Люй Чжиминем. У того на носу модные зеркальные очки, глаза как у стрекозы, но вид понурый и растерянный. А Сяодун брови нахмурил, губы поджал — не поймешь, то ли ругает человека, то ли дурака валяет. У Бинь сразу почувствовал, что это неспроста, однако крикнул беспечным тоном:
— Ну вот, набили брюхо, а теперь застряли!
Ян Сяодун повернулся и, по своему обыкновению,
рубанул с плеча:
— Здесь весь завод на обед собирается, но вы поглядите, много ли тут людей в зеркальных очках? — Он снова зыркнул на Люй Чжиминя.— Кроме тебя всего двое, и ты знаешь, что они за птицы.— Он еще больше посерьезнел.— Добром говорю, в нашей бригаде такого не разводи! Ты что за человек, в конце концов, за кем гонишься, кому подражаешь?
— Ладно, спрячь ты эту игрушку, не томи! Тоже мне, «фальшивый эмигрант»! — прошипел У Бинь и сорвал с Люй Чжиминя очки.
Гэ Синьфа, прищурившись, взглянул на небо. Собственно, прищуриваться было незачем, потому что солнце целый день скрывалось за серыми облаками и клубами дыма.
— При солнце носи на здоровье,— сказал он,— но зимой-то они к чему?
— Когда вы меня выбирали бригадиром,— продолжал Ян Сяодун,— я сказал вам: все вы, тринадцать человек, будете моими заместителями. Если в бригаде что случится, попробуйте представить себе, что бы вы сделали на моем месте, и все пойдет как по маслу. Ты ведь тоже согласился?
Люй Чжиминь кивнул. Ян Сяодуну он никогда не противоречил, потому что для молодых людей самое главное — справедливость. Сейчас Ян его ругает, но однажды | он заступился за Люя перед начальником цеха, когда тот выговаривал парню за узкие брюки: «Да, их любит носить шпана, однако это вовсе не значит, что человек в таких брюках обязательно плох, а в замасленной робе обязательно хорош!»
Что же касается раздоров Люй Чжиминя с отцом, то трудно сказать, кто из них прав. Старик небось мало что соображает, жалуется на сына каждому встречному: дескать, он постоянно дерзит старшим, по утрам встает с трудом, воду из таза после мытья за собой не выливает, а оставляет неизвестно на кого. Человек не заметит, заденет ) таз — и грязная вода на полу. Вечером сын возвращается поздно, врет, будто на заводе дела. А в кровати под матрацем зачем-то прячет большой нож — не иначе как хочет отца прирезать. Недавно притащил домой новый таз и махровое полотенце — может, украл? В общем, старик все время думал о сыне дурно, а тот разобиделся и стал еще своенравнее. Отношения у них вконец испортились.
Ян Сяодун хоть и не верил болтовне старика, но и Люй Чжиминя осуждал за то, что тот цепляется к отцу. Он терпеть не мог всякие дрязги, из-за которых люди друг друга растерзать готовы. Лучше уж спокойно возрази, а еще лучше — объясни. В общем, Люй чувствовал, что бригадир к нему неплохо относится. Таких начальников поискать!
— Ладно, если еще раз надену эти очки, можешь их вовсе отобрать! — сдался Люй Чжиминь. Зачем из-за всякого барахла ссориться с бригадиром?
— Отбирать не стану, а растоптать растопчу! — недвусмысленно пообещал Ян.
У Бинь сунул очки в руки Люй Чжиминя и обратился к бригадиру:
— Ты зачем нас созвал?
Ян Сяодун вытащил из кармана горсть бумажек, которыми они кидали жребий: где отметить только что полученную премию в пятьдесят юаней за образцовое содержание станков. Бумажек было четырнадцать, и на тринадцати из них написано: «Ресторан «Свежий ветер».
— Ишь ты, даже в таких мелочах у нас почти полное единство!- — удивился У Бинь.
— Завтра ведь начинается новый, восьмидесятый год,— сказал бригадир,— после обеда не работаем, будем проводить уборку, а тебя и Гэ я отпущу, чтоб заняли для всех места и заказали еду. Вы ведь народ опытный, так что сами сообразите. Пятьдесят юаней и на еду, и на вино хватит. А мы часа в три закончим, цех запрем — и к вам.
— Ты еще не забыл тот случай? — смущенно спросил Гэ Синьфа.
— Любой опыт рано или поздно бывает полезен, все зависит от времени и места. Теперь вот пригодился и ваш.
Все засмеялись.
Дело в том, что в прошлый раз, когда давали квартальную премию, бригадир специально предупредил У Биня и Гэ Синьфа:
— Смотрите, чтоб в рабочее время не шлялись по харчевням!
Это предупреждение было далеко не лишним, Ян вообще никогда не высказывался зря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119