Фила Сдернула его.
— Ладно тебе балаболить! Городишь ересь похуже какого безбожника!
— Какое там безбожник! Лучше-ка выслушай меня! Был я там, чтоб убедиться во всем и проверить.
— Говорил, что едешь к Марике и потом, мол, к архиепископу наведаешься.
— А я к нему и наведался. Десять крон мне дал.
— Десять крон? Не болтай! А за что? И ты их взял?
— А почему же не взять?
— Боже правый, и тебе не стыдно было?
— А ему не стыдно? Ведь десять крон мог дать и капеллан или любой из его каноников. Видать, плохо я плакал.
— Балда! А как ты туда попал? Правда, плакал?
— Плакал. Не зазря же я эти десять крон получил.
— А еще, говоришь, не стыдно! Должно, плохо плакал.
— А может, наоборот перехватил. Видишь ли, я не знал, что к архиепископу так просто попасть. Я начал плакать уже перед каноником, а то, глядишь, он меня бы туда и не пустил, дело-то известное, чем меньше чин, тем трудней к нему подступиться. Но плач есть плач, когда плачешь, объяснять много людям не надо. Каноник отвел меня к архиепископу, но я все плакал и не мог уже остановиться.
— Ну а дальше?
— А ты не понукай! Архиепископ предложил мне стул и, знаешь, какой! По-моему, сверху шелк был.
— Шелк? Вполне мог быть.
— Но и у него такой же был. Я сидел на епископском, а он на архиепископском. Как перестать плакать? Он говорит мне: «Успокойтесь! Скажите, сын мой, что с вами, за чем пожаловали, что с вами случилось?!» А я просто захлебываюсь от рыданий. Говорю ему: «Преподобный отец, отец наш святой, отец, отец, отец преподобный наш, преподобнейший и наисвятейший, я... я... к святому Свораду и к нашим славным отцам, ну... ну, ну...» А дальше не могу, и все тут. Ведь еще посейчас слезы у меня на глазах.
— Ты вроде и вправду с ума сходишь! Чего хнычешь, фарисей, ведь теперь ты небось не у архиепископа?!
— Филка, я и правда... Мне так жалко стало.
— Чего тебе жалко стало?
— Он спросил, спросил...
— О чем спросил?
— Откуда я...
— А ты?
— Ну сказал.
— А теперь какого рожна плачешь? Дальше-то что было?
— Потом он дал мне десять крон.
— Надо же! Раскусил тебя! Яно, я знаю, почему ты плачешь. Ты небось с этой Марикой связался? Что это за женщина?
— Женщина как женщина.
— Какая она?
— Ну женщина.
— И она с тобой была?
— Была. А в общем-то нет, не была. Ты чего выпытываешь? — озлился вдруг Яно. — Ждала меня неподалеку от замка.
— А потом? —- продолжала Филка выспрашивать.
— А что потом? Вместе помолиться пошли.
— Не ври!
— Пошли помолиться. Правда. И за этого архиепископа.
— А потом где вы были? Где ты был всю неделю?
— Где был! Знаешь ведь, где был! Ходил по Нитре. Какой же это город, Филка! Наверняка и тебе бы понравился. Может, еще когда-нибудь туда наведаюсь.
— Посмей только!
— А почему нет? Ведь это красивый город и чего там только нет. И замок, и архиепископ, и Зобор и миссионеры, и, знаешь, какой там оркестр. Ни один военный оркестр с ним не сравнится. В таком городе надо бывать. Я когда-нибудь туда обязательно еще разок заскочу.
Через два дня он снова поехал в Нитру. На сей раз задержался там еще дольше. Фила злобилась, но не знала, что делать: поехать за ним или пусть все идет, как идет? Каждый день ладилась и ему, и этой бесстыжей Марике написать, да забыла ее адрес, а он, должно быть, нарочно его не оставил. Наверно, все наперед рассчитал: опасался, как бы Фила не накрыла его. Ба! Вот бы удивился, кабы она туда и впрямь в гости пожаловала.
Он воротился, но уже совсем другим; приехал взять чистое белье и кой-какое барахлишко. Большого гардероба у него не было.
Филины слова вообще были для него что звук пустой. Он опять без умолку тараторил о том, какой Нитра красивый город и что, мол, кроме замка, голгофы, монастырей и костелов, там есть еще и магазины, много магазинов, и большие мельницы, большой рынок и река, а за рекой аэродром; есть там и фабрика, и он, дескать, на той фабрике и на тех мельницах подыскал для себя работу.
Фила ему не верила. Подозрительным казалось главным образом то, что о Марике он и словом не обмолвился. Все больше говорил о работе. Его восторги вконец огорчили ее.
— На что тебе работа? Ты же не умеешь работать!
— У меня там даже две службы. Одна лучше другой. Не знаю еще, которую выбрать. На обоих местах меня уже ждут. Увидишь, сколько денег тебе пришлю.
— Пришлешь? Кто тебе поверит? Ты в дом еще ни гроша не дал. А если и давал что, всякий раз на другой же день все проматывал.
— Потерпи чуток. Этак через недельку-другую приеду домой, увидишь, отпразднуем такое воскресенье, какое тебе и не снилось. Может, гуся домой привезу. Знаешь, сколько там гусей на базаре? Для чего же у нас этот противень? Надо ж его в дело пустить. А вот глянь-ка! Ну! — Он раскинул перед ней цветастое платье.— Я нарочно не сразу тебе его показал. Видишь, какого качества? Пощупай! На, примерь, это твое платье!
— Не хочу платья. Даже не дотронусь до него. Ведь оно и не новое. Навряд ты купил его.
— Не новое, говоришь? Значит, ты слепая. Новое оно! Я что, стал бы старое платье покупать? Выгладить его надо, и все.
— Плевала я на платье! И на тебя тоже. Думаешь, не отличаю нового от старого?
— Скажи, чем оно не приличное? Ведь как новое. Да оно и есть новое, совсем как новое. А если и не новое, что с того? Считай, что это подарок.
— От кого? Наверняка от Марики. Мне разве от нее подарки нужны?
— Ах ты, господи! И почему сразу от нее? Почему сразу зацепки-подковырки? Что ты за цаца такая, что тебе нельзя даже подарок послать?! Да хоть бы оно от сатаны было, его же я тебе принес. Не хочешь его примерить сейчас, примерь завтра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38