— Это есть подделка, — сказал он и развел руками.
Финны переглянулись, встали со стульев и молча направились к выходу.
— Господа! — кинулся я вслед за ними. — Что за дела?
— Мы не покупаем подделок, — коротко бросил через плечо очкарик, и они вышли из квартиры.
— Хотите за эту... м-м... копию сто долларов? — прямо спросил меня болгарин.
— Нет! — зло прокричал я и стал лихорадочно заворачивать икону в свой коврик. — Я найду других покупателей! Мне нужен миллион!..
— Всем нужен миллион, — улыбнулся хозяин дома. — Вот моя визитная карточка. Если надумаете расстаться со своей «драгоценностью», милости просим. И познакомьте меня, пожалуйста, с вашим копиистом. Это мастер!
Не помню уже, как я вылетел из подъезда, как оказался на набережной, продуваемой балтийскими ветрами, а потом за кораблестроительным институтом, у верфей.
Пробежка остудила мой пыл. В салоне трамвая, найдя свободное место и плюхнувшись на него, я нащупал в лицевом кармане пиджака визитку болгарина, достал ее и прочитал следующее: «Петр Стоянов — атташе по вопросам культуры и искусства посольства Народной Республики Болгария в России».
«Дипломат...» — подумал я и, прибавив еще несколько нелестных эпитетов в его адрес, с ненавистью разорвал визитку на мелкие клочки.
...Белый «форд» мадам Бродле вез нас в сторону гостиницы «Метрополь». Феоктистов был навеселе и шпарил анекдотами.
— А вот еще из той же «медицинской» серии... Встретились двое. «Я вчера такую красотку в постель уложил!» — говорит один мечтательно. Второй уныло: «А мне не везет — одни старухи попадаются». И оба вируса гриппа полетели дальше...
Никто не засмеялся, кроме самого рассказчика.
— Что за намеки вы себе позволяете?! — возмутиласъ Нина Евгеньевна, видимо, принявшая анекдот на свой счет. — Меня никакой вирус в постель не уло жит. Я, знаете ли, очень закаленная женщина!..
— О присутствующих умалчиваем! — опять засмеялся Феоктистов. — А вот еще... Мужчина приходит х о сексопатологу: «Доктор, мне кажется, что я лесбиян...» — «Вот как? Очень интересный случай... А в чем это выражается?» — «Понимаете, вокруг столько мужчин-красавцев, а меня почему-то все время тянет к женщинам...» Блеск! А? Ха-ха-ха!..
Бродле позволила себе улыбнуться и сказала:
— Где вы успели так нализаться, Коленька? Едем на ответственную встречу, а вы, простите, как свинтус...
— Э, Нина Евгеньевна! Однова живем! Выпить да закусить — основные радости в жизни православного художника... Кстати, деньги взять не запамятовали?
— Взяла, взяла. Десять тысяч долларов, как и договорились.
Машина остановилась у гостиничного подъезда. Николай заспешил-заторопился:
— Давайте деньги. Я пошел на встречу. Ну же, скорее!
— Что значит — «давайте»? Мы пойдем вместе!
— Нельзя, мадам, никак нельзя. Столько людей их спугнет. Они доверяют только мне. Сидите и ждите меня с Константином в машине.
— Ну хорошо, — недовольно проворчала Бродле. — Если будет необходимость, поторгуйтесь...
Нина Евгеньевна передала косметичку с деньгами Феоктистову. Выйдя из машины, он неторопливо направился в гостиницу.
Он не вернулся ни через десять минут, ни через пятнадцать.
— Почему так долго? — занервничала Бродле.
— Торгуется, — успокоил я ее.
— Что значит «торгуется»? Уже полчаса прошло! Надо посмотреть, что они там делают.
Но я-то знал, что Николая уже и след простыл. Деньги были наши!
Через несколько часов, покинув расстроенную мадам, я отправился в ресторан, где Феоктистов назначил мне встречу.
Ресторан был валютным, и мне пришлось сунуть швейцару свою последнюю долларовую двадцатку. Однако я не расстраивался — половина от десяти тысяч долларов, которые мы так успешно выудили у Бродле, — моя!.. Об иконе я старался не думать. Черт с ней! Пока есть такие недоумки, как моя хозяйка, мы не пропадем...
Я назаказывал кучу экзотических блюд, начиная с омара в остром соусе и кончая «Наполеоном». Стол, можно сказать, ломился от яств, а художника с нашей «валютной выручкой» все не было... «Где его черти носят? — сгорал я от нетерпения. — Договорились же!»
— Можно от вас позвонить? — спросил я у официанта. Он показал рукой на выход.
Я вскочил из-за столика и помчался в вестибюль. Моя нервозность была, конечно, замечена. Вслед за мной вышли здоровенные дяди с опухшими мордами.
Я стал нервно накручивать диск телефона, набирая номер мастерской Феоктистова. Но у него никто не отвечал.
«По-видимому, он уже в пути», — успокоил я себя и вернулся за столик. Но время шло, а художника все не было, и я пригорюнился. В голове как заноза засела одна мысль: «Зачем я отдал двадцать баксов швейцару?» Теперь у меня не было ни копья...
— С вас двести пятьдесят восемь долларов и семьдесят пять центов, — сказал официант, отрывая квитанцию счета и протягивая мне. — Центы можно рублями...
— У меня нет денег, — сказал я замогильным голосом. — Должен был прибыть друг, но..
— У вас паспорт с собой? — В лице официанта ничего не изменилось, он был по-прежнему строг и вежлив.
— С собой... — кивнул я и полез в карман за документом.
— Я его пока оставлю у себя. Как только вернете долг, получите его обратно в целости и сохранности.
— Да, но я же ничего не съел...
— Это не имеет значения. Через три дня пойдут проценты...
Выйдя из ресторана, я вздохнул с облегчением: не ожидал, что смогу выкрутиться так просто.
Первым делом я отправился в мастерскую к Николаю. Дверь мне открыл совершенно незнакомый человек и на мой вопрос заявил, что «эта мастерская больше не принадлежит художнику Феоктистову».
— А кому она теперь принадлежит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137