Свидетельскими показаниями в пользу судовладельца он разжег давнюю злобу лесопромышленника Викштрема и в то же время попал под гнев Хольмана. Вскоре, когда старый Хольман заложил новое судно, он купил лес у Викштрема (может быть, во имя этого барыша лесопромышленник и согласился на такую ничтожную сумму возмещения), а мастера и даже некоторых рабочих нанял в самой Риге.
Дело «Арктуруса» вспенило немало мутной воды, еще больше замутили ее своими сообщениями газеты. Михкель и прежде слышал, что всегда и повсюду, на словах и в печати правда искажается в убыток бедняку и богачу на пользу, теперь же он почувствовал это на своей шкуре. Строившаяся в пору судебного процесса об «Арктурусе» «Розалинда» оказалась последним кораблем, на регистровых документах которого Михкель подписался в качестве мастера. Последним, несмотря на то, что в этих местах, близ Таллина и Риги, хороших корабельных мастеров можно было счесть по пальцам одной руки.
Конечно, Михкель жил на свете не первый год, но все же всю долгую зиму после процесса из-за «Арктуруса» ждал писем от судовладельцев и даже сам наведывался на почту в Каугатома. Весной, когда Каарли из Ранна и Матис из Кюласоо, долгое время плотничавшие с Михкелем, озабоченно завели с ним разговор о летней корабельной работе, он с болью в сердце должен был им отказать — ему и самому нечего было делать.
В первое лето, когда его знания мастера никому не понадобились, он не пошел никуда искать работу, а копошился в хозяйстве при лодке и сетях и заменил несколько
старых, прогнивших венцов в южной стене своего дома. «Они меня еще не похоронили, корабли пока ходят по морю, подождем»,— думал он, пересчитывая сбереженные копейки. Но их было мало. В хорошие годы он, к сожалению, думал больше о кораблях, чем о заработке. Мудрено было скопить много там, где мастеру набавляли лишь пять копеек к часовой оплате опытного рабочего.
Следующей весной ему уже не оставалось ничего другого, как отправиться вместе с Матисом, Кусти из Ватла и старым Лаэсом в Таллин, на улицу Вееренни, рубить двухэтажный бревенчатый дом пекарю Вейдерпасу. Старый варпеский Ааду, закладывавший как раз в эту пору на берегу Поотси киль четырехмачтового корабля, взял бы его на работу, может быть, даже помощником, но ведь у каждого мастера есть в сердце хоть чуточку гордости.
Так и пришлось ему в то лето и еще два года подряд орудовать токмарем и топтать пыльный городской булыжник. В праздники, когда многие рабочие шли в кабак, его туда не тянуло; он нашел себя в другом месте — в таллинской гавани, где подолгу любовался кораблями, мысленно хвалил одни, восхищаясь их мореходными качествами, и разбирал недостатки других. Даже ночью, в сновидениях, мечты его то и дело возвращались к судам. К наступлению весны у Михкеля всякий раз оказывались в запасе одна-две новые корабельные модели.
Росли сыновья, их влекло на рыбалку в море, и в одну из осеней Михкель смастерил им маленькую лодку для мережей. Лодка вышла как отлитая (невелика хитрость смастерить лодку) и для своего размера прекрасно держала паруса и легко ходила по морю. Каждый, у кого было на уме обзавестись новой лодкой и кто видел лодку парней из Ванаыуэ, мечтал заполучить именно такую. Так и вышел из мастера кораблей лодочный мастер, и с каждым летом он все меньше времени проводил на пыльных городских мостовых. Но и корабли не забывались, тем более что сыновья вскоре оставили свою рыбачью лодку сохнуть на берегу, а сами ушли в дальние моря.
Шли годы — Карла писал из Канады, что нашел себе место на суше, на лесопильном заводе, и думает надолго забросить там якорь. Про Юлиуса долгое время не было ни слуху ни духу, но наконец и он сообщил, что находится в Австралии и тоже прочно обосновался на суше. Теперь отец здесь, на другом краю света, мог бы и в штормовые ночи спать спокойно, не тревожась за сыновей (хоть эти ветры к ним и не долетали), но в нем все еще бродила ста
рая корабельная закваска, и несколько дней тому назад, когда брат кюласооского Матиса, капитан Тынис Тиху (который, по слухам, из-за бабьих шашней поссорился со старым Хольманом), разыскал Михкеля, руки мастера дрожали, извлекая на свет божий корабельные планы и медленно заправляя за уши дужки очков.
— Ты, значит, все же... доверяешь мне?— пробормотал мастер напоследок, когда почти обо всем было переговорено.
— То есть как это — доверяешь?— переспросил капитан и вперил свой взгляд в изможденное, худое лицо старика, умные светло-серые глаза которого загорелись под стеклами очков каким-то странным, влажным блеском.
— Ну, «Арктурус» и... все это...
— Поди ты! Чужие люди могут думать что им угодно, но мы-то знаем, как было дело.— И капитан Тиху сначала опустил свою тяжелую руку на плечо мастера, а потом пожал ему руку.
Радость была так велика, что Михкель не решился сразу поверить в нее и в тот же день зашел к Матису в Кюласоо.
— Ты как та древняя Сарра,— смеялся Матис,— боишься поверить, что после большого перерыва может еще такое случиться...
На обратном пути Михкель повстречался с Рити. Мастер был так углублен в свои планы и мысли, что едва ли заметил ее, но Рити долго и пытливо смотрела ему вслед, а дома удивлялась, говоря Каарли: что бы это могло стрястись с Михкелем — идет ей навстречу, голову задрал, глаза как-то странно под самый лоб закатил...
— Михкель будет строить новое судно,— сказал Каарли, откашливаясь; хоть одну приходскую новость он узнал раньше Рити, в тот вечер, когда Матис посоветовал Тынису пригласить Михкеля.
Над моделью нового корабля мастер трудился целую неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135