Он привалил подпорки к бортам лодки, закрепил якорь за большой камень на берегу, взвалил на спину паруса и зашагал в сторону бобыльского хутора Пагила. Если у пагилаской Анн есть место для Лийзу, найдется и ему где переночевать.
Ранехонько, до рассвета, он уже был у лодки. Вместе с ним вернулась к лодке и Лийзу. В течение ночи Лийзу переговорила обо всем с Анн и хотела вернуться в Каугатома с Матисом, но ветер был встречный и большой силы, так что они смогли спустить лодку на воду только к полудню. Но и после полудня ветер был еще достаточно сильный. Только под укрытием мысков Кякисильма, где волнение было меньше, они смогли немного осмотреться. От берега, от мыса Сийгсяаре, вышла еще одна лодка и взяла курс на «Каугатому», стоявшую на якоре за Папираху. По-видимому, мужики спешили подготовить «Каугатому» к рейсу, несмотря на шторм и на то, что он, Матис, еще не вернулся с Весилоо.
— Тоже поедешь к кораблю?— спросила Лийзу, видя, что их лодка меняет курс.
— Да, вытрави шкот,— сказал Матис, напрягая зрение и стараясь по парусам распознать ту, другую лодку.
В ту же пору кок, нонниский Симму, стоя на палубе «Каугатомы», в свою очередь усердно глазел на приближающиеся лодки в надежде, что ему наконец удастся уехать отсюда. Судно должно было остаться здесь на зимнюю стоянку, команда уже съехала на берег, только капитан торчал еще в своей каюте. Ему, Симму, приходилось готовить старику пищу, поэтому-то он и не смог еще сойти на берег. Да, вчера еще должны были привезти сторожа на зиму, а дудки! — не привезли. Главный хозяин, тенгаский Тынис, этакий котерман, сам заезжал, долго обсуждал что- то в каюте с капитаном и снова укатил. А после его посещения толстопузый, как звали матросы капитана Рооста, кликнул его к себе и снова ввел вахту: шесть часов приходилось стоять Симму и шесть часов самому толстопузому, чтобы никто незаметно не подошел к кораблю. Тревожное время, лучше поостеречься, чем потом век жалеть.
«Сволочи»,— подумал Симму и сплюнул за борт. Старого Гиргенсона вчера в церкви посадили в мешок, это рассказал ему вчера лодочник Тыниса Тиху. Теперь у каждого толстопузого шкура дрожит от страха, как бы и с ним не случилось того же. В ночную вахту Симму из-за сильного ветра только два раза выходил из полубака, все остальное время он проспал. Днем он готовил пищу и от тоски посматривал иногда на берег. Боже мой, другие запихивают там пасторов в мешок и ходят, не снимая шапок, на мызу, а он должен торчать здесь, на борту! Не мудрено, что у кока сердце екнуло от радости, когда он увидел сразу
две лодки, идущие к «Каугатоме»: одна плыла от Весилоо, другая с мыса Сийгсяаре.
Но радость нонниского Симму была непродолжительна, вскоре вылез из своей каюты старик и стал мутным взглядом изучать лодки.
— Знаешь ты их?— спросил он Симму. Капитан Роост был из Пярну, а Симму здешний и уже издали по внешнему виду и парусам узнавал лодки односельчан.
— Похоже, что лодка Михкеля из Ванаыуэ,— сказал Симму про лодку, приближающуюся от мыса Сийгсяаре. А другая лодка, плывшая от Весилоо, была еще слишком далеко.
Капитан вынес бинокль, посмотрел в него сам и заставлял смотреть Симму.
— Ну, узнал?— спросил он.
У Симму было хорошее зрение. В лодке, приближавшейся от мыса Сийгсяаре, он рассмотрел какой-то чан и восьмерых мужчин, из которых он сразу узнал двоих — Михкеля из Ванаыуэ и штурмана «Каугатомы» Танеля Ыйге. Сильный попутный ветер быстро гнал лодку к кораблю, и Симму с помощью бинокля опознал еще волостного писаря Антона Саара, писку-роотсиского Лаэса, ко- киского Длинного Виллема, лагувереского Юхана и молодого абулаского Андреса. Одного по-городскому одетого мужика он не узнал, но, когда лодка подошла совсем близко, и его лицо показалось Симму странно знакомым.
— Приготовьте конец! — закричали из лодки и стали быстро убирать паруса.
Симму бросился за канатом, а капитан недоуменно переминался с ноги на ногу у поручней. Такое количество мужиков, да еще двое из них чужие (он не знал в лицо и волостного писаря) — к добру ли это? Особую тревогу возбуждал большой чан для пресной воды, стоявший посредине лодки.
— Что там случилось?— крикнул он, склонившись над поручнями, и с клокотом прочистил глотку, как делал это всегда, когда хотел придать своим словам больше веса.
— Война идет!— закричал из лодки писку-роотсиский Лаэс.
— Какая еще война? На «Каугатоме» нет никакой войны!— И капитан смерил злым взглядом Симму, который бросил в лодку конец каната. У Рооста тут же мелькнула мысль, что он должен тотчас же, немедля, предпринять что-то решительное, и он, передернув плечами, даже сделал было шаг к коку, но опоздал: один конец каната,
брошенного Симму, был прикреплен к швартовому кнехту «Каугатомы», а второй находился в руках Длинного Виллема, и оттуда капитан его уже не вырвет.
Симму спустил штормтрап, и мужики один за другим вскарабкались на палубу.
— Здравствуй, капитан! — сказал штурман Танель, протягивая руку Роосту.
— Что это значит?— спросил капитан, грозно прочищая горло и нехотя пожимая протянутую руку.
— Тут волостной писарь и племянник капитана Тиху, Пеэтер Тиху (штурман представил их капитану), требуют, чтобы мы немедленно выехали, вот мы и прихватили с собою воду и продукты.
— Каугатомаский волостной комитет и Российская социал-демократическая рабочая партия требуют, чтобы парусник «Каугатома» немедленно вышел в море,— поправил штурмана волостной писарь Саар.
— Все требуют! — воскликнул Длинный Биллем.
— Кто это все?— хмуро спросил капитан.
— Мы все,— сказали мужики и обступили полукругом капитана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135