Архэ-писъмо как опространствование не может случиться как таковое внутри опыта
присутствия. Феноменология письма невозможна. Опространствование является
образом ничто; оно не есть знак, ибо не имеет обозначаемого,
212 Е. Найман
референта; оно всегда есть само отсутствие. Опространствование - обозначающее
пустоты (пауза, пунктуация, интервал). "Письмо начинается только в момент
приближения к той точке, где открывается ничто... импульсивная сила письма
заставляет мир исчезнуть. В этот момент время утрачивает свою решающую власть;
ничто может действительно начаться" (Бланшо). Письмо означает смерть времени.
Опространствование в качестве письма является становлением отсутствия. Оно
показывает взаимоотношение субъекта со своей собственной смертью. Это
становление не затрагивает субъекта; оно есть становление бессознательным. Это
дает возможность понять знаменитую гипотезу Фрейда о сравнимости сновидения с
иероглифическим, а не фонетическим письмом. С этой точки зрения мы поймем и
мысль Соссюра о том, что язык не является функцией говорящего.
Деррида призывает к новому пространству, благодаря которому мы должны оказаться
в конечном счете на той же стороне, на которой и пребывает наш язык. "Мы
постоянно пребываем в процессе чтения и письма, в наших мечтах, наших
восприятиях, действиях, фантазиях, нашей мысли - но мы продолжаем не осознавать
этого, поскольку мы верим в то, что мы знаем, как читать и писать... Но не
случилось ли так, что мы разучились знать о том, как писать и читать нашу жизнь
с того самого дня, когда мы заявили о том, что знаем, как читать и писать?" (Ф.
Соллерс).
Наука о письме - грамматология - должна прийти на место семиотики. И эта подмена
необходима, чтобы предоставить теории письма сферу деятельности, которая ей
необходима для восстания против логоцентрической репрессии. В свою очередь это
явится освобождением самого семиологического проекта, находящегося под контролем
лингвистики, которая является его центром, а идеал лингвистического языкового
знака - ее моделью.
"Метафизика присутствия" становится главным "камнем преткновения"
постструктуралистской философской традиции. Это проявляется в резком неприятии
трансцендентальной или репрезентативной теории истины. Со времен античной
философии эта территория была прочно захвачена платоновской метафизикой.
Истина не может быть концептуализирована с точки зрения ее полноты, соответствия
или само-идентичности. Она не может быть зеркалом внешней или универсальной
субстанции. Она не может пониматься с позиции соответствия реальности, ибо
реальность всегда превосходит или избегает наших способностей мыслить о ней.
"Открытость"
213 "Сцена письма" и "метаморфоза истины"
становится лишь выражением определенной философской стратегии, систем
означивания и дискурсивных практик. Как сказал тот же Деррида, проблема
заключается не в том, что истины нет, а в том, что существует "слишком много"
истин.
Жиль Делез обращается к ницшевскому варианту "перевертывания платонизма".
Понятие истины, со времен Платона, описывало "истинный мир", отличный от
данного. "Истинный мир" в качестве своего центра предполагает "истинного
человека". Обращаясь к методологии Ницше, Делез реконструирует вопрос, которым
задавался немецкий философ: кто есть тот человек, который желает истинного мира,
чего он хочет и каково качество его "воли к власти"? По-видимому, это такой
человек, который не желает быть обманутым и стремится не позволять это делать
другим. Он предполагает, что находится в ложном мире. Жизнь стремится обмануть,
ввести в заблуждение, маскировать и ослеплять. Для того, кто ищет истину, она
представляет собой высшую власть лжи. Человек называет жизнь "ошибкой", а мир,
который его окружает,- кажимостью, представлением, иллюзией, "покрывалом Майи".
Исходя из этого, такой человек желает истины не во имя мира, который есть, а во
имя мира, которого нет. Пребывая в "вечном мире", мы выпали в мир представления.
Философ платоновской традиции утверждает: "мир безвременен, и я буду
рассказывать вам историю о том, как он, переставая быть тем, что он есть в
действительности, становится чем-то другим". Для этих философов история является
не историей истины, а - историей ошибки. Ницше уничтожает дуалистическую
иерархию платонизма. "Истинного мира" не существует, а если бы он и существовал,
то его было бы невозможно описать. Этот мир был бы недоступен, а если бы он и
был доступен и описан, то стал бы абсолютно бесполезен. "Истинный мир" лишь
указывает на "истинного человека", который хочет истины. Однако в таком человеке
скрывается другой - человек "духа мщения". Этот биологический, социальный и
культурный тип стремится осудить жизнь, видя в ней зло, с помощью так называемых
высших ценностей (добра, истины, Бога). Понятие истины появляется и существует в
европейской истории за счет нигилистической перспективы.
Однако "истинный человек" должен умереть. А ложь, подавляемая западной
философской традицией, должна набрать новую утверждающую силу, встать на
услужение новой, сверхчеловеческой формы чувственности. Разрушение истинностной
модели приводит к тому, что власть лжи подменяет форму истины. Творческая
ипостась лжи -
214 Е. Найман
художественная ипостась. Искусство для Ницше стоит больше, чем истина. Художник
должен утверждать основное направление активной жизненной формы, освобожденной
как от представления, так и от истины. Истина и ложь перестают рассматриваться в
качестве мучительной альтернативы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133