Эти системы связаны воедино.
С одной стороны, слышится призыв к неразрывным связям, с другой - к
разветвленной солидарной ответственности предполагаемых субъектов и, наконец,
призыв к ответственности перед абсолютными субъектами разума и права. В конце
концов обе стороны пересекаются и взаимно дополняются, а субъект ответственности
ускользает и остается неуловимым.
Несомненно, что моральной, юридической и политической целью законодательства при
изучении и расследовании инцидентов является определить с осторожностью
("prudence" - в древнем и основном значении этого слова, которое изначально
имело смысл "ответственность") степень возложенной ответственности. Необходима
ответственность сверху донизу, тем более что мера ответственности заранее не
дана и не запрограммирована. Пути prudence немногочисленны и четко не
обозначены, а понятия "разумный" и "приемлемый" выступают здесь весьма
посредственными и слабыми ориентирами. По сути дела, можно сказать, что в мире
всеобщей виновности отношение к закону определено и регламентировано. В мире
ответственности обязательства субъекта предшествуют и выходят за рамки закона.
(В тот и другой мир можно включить греховный христианский мир, в котором больше
осуждается грешник, чем сам проступок.) Исполнение ответственных
308 Ж.-Л. Нанси
обязательств влечет за собой будущую награду и почести, но может и быть
осуждено, если я возьму на себя ответственность за то, за что не имею права
брать на себя ответственность.
Итак, попытаемся вновь постичь и соизмерить различные виды ответственности, а
также ввести понятия ответственных лиц наряду с их обязанностями и
обязательствами, без чего ни один законодатель не сможет определить степень
ответственности a priori, в то время как наше самосознание в данный момент все
же тщетно будет пытаться схватить обескураживающую безграничность
ответственности, способную вызвать скорее страх, нежели беспечную веселость.
"Ответственным" зовется существо, смеющее обещать: об этом заявляет Ницше,
который, разумеется, первый заговорил о всеобщей ответственности человечества,
ответственности без границ за человека и за мир2. Человечество становится здесь
само-обещанием, касается ли это его современной истории или становящегося мира.
Человек не является существом раз и навсегда данным, также как и существом,
предсказанным или положенным кем-то другим или для кого-то другого, а существом,
целиком самообещающим, способным "ручаться за себя как за будущность"3, говорит
Ницше, и слово "себя" смешано здесь с этим обещанием, и тем самым возложена
ответственность, предвиденная с точки зрения вечного закона: в этом - правда,
странная, провоцирующая, резкая, безжалостная, как всякая правда.
* * *
Важно, что Ницше называет "философом" субъекта этой ответственности. Он пишет:
"Философ, как мы понимаем его, мы, свободные умы, - человек, несущий наибольшую
ответственность, ощущающий себя ответственным за тотальную эволюцию
человечества..."4. Эту фразу можно прочитать двояко. Можно усмотреть в ней
"тоталитарный" смысл и допустить, что под словом "философ" подразумевается в
чем-то отличный, индивидуальный или коллективный образ, выражающий представление
людей, по образу и подобию которого нужно создавать человека. Однако нужно
понимать, что, названное или отмеченное здесь словом "философ", не является
формой и не смахивает на фантазм, а определимо лишь при помощи понятия
безграничной ответственности, каковой является ответственность человека, чей
образ не представляет собой нечто раз и навсегда данное, человека как "не
установившийся животный тип",
309 В ответе за существование
- как дальше пишет Ницше5. "Философия" в этом смысле не означает знания или
веры, а означает ответственность за все, что не является знанием или
откровением, за все, над чем не властна ни индивидуальная судьба, ни, в конце
концов, даже понятие или значение.
Эти высказывания Ницше подчеркивают то, что может быть выделено в виде одной из
наиболее мощных традиций современной философии, иначе говоря, ее традиции par
excellence или первейшей добродетели, традиции, которая помещает на предел или
вершину мысли акт обязательства по отношению к безусловному требованию,
содержащему свою причину в себе самом, мысли, субъектом и объектом которой
является человек.
Поистине таким выступает смысл кантовской свободы, и вместе с ней
ответственности, субъект которой - "интеллигибельная личность" - существует сам
по себе как "священное существо" и "рассматривает всяческий долг как
божественное повеление"6. Долг рассматривать человека как цель, как конечное
существо относится к вечному закону: человека нельзя определить при помощи
чего-то другого, какой-то заданной рациональности или какой-то иной природы.
Кантовский человек, потомками которого все мы являемся, - это человек,
ответственный в своем бытии за себя самого как бесконечную цель.
Можно было бы рассмотреть более подробно, как эта мысль разворачивается и
видоизменяется у Гегеля (у которого Разум не является ничем раз и навсегда
данным и характеризуется как претенциозный и предпочитающий самого себя),
Шопенгауэра, Кьеркегора, Маркса и Гуссерля (оценивающего философию как
"абсолютную ответственность"7), Бруно Бауха или Николая Гартмана, Хайдеггера
(онтологическое бытие-в-долге которого основывается на онтической модели
ответственности8). - (Я вынужден прерваться и подчеркнуть, что можно много
говорить о важности всеобщей мысли об ответственности в 20-х-30-х годах, сразу
после окончания "мировой войны" и грядущей неизвестности, о распространении идеи
ответственности, направленно требующей ответа и вызывающей глубокий и сложный
спор с мотивами судьбы, истории или фатальности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133