это происходит потому, что существование, нацеленное на него,
впитывается в него, не осознавая себя.
Человеческое пространство может описываться бесконечно73. В связи с тем, что в
этом описании всегда будут
78 М. Мерло-Понти
проявляться недостатки, обусловленные объективирующим мышлением, то будет ли оно
в таком случае иметь какое-либо философское значение? Указывают ли эти
недостатки на то, что относится к структуре самого сознания, или же они просто
даны нам в содержании человеческого опыта? Не являются ли различные пространства
неотъемлемой частью сновидений, мифов или шизофренических состояний? Могут ли
они существовать и мыслиться сами по себе, больше не предполагая, как условие
возможности, геометрическое пространство, а заодно и чистое конституирующее
сознание, развертывающее его? Левая сторона, которая в примитивном сознании
ассоциируется с неудачей и симптомами болезней и которая, в отношении моего
собственного тела, ассоциируется с неловкостью, приобретает специфическое
значение направления только в том случае, если я с самого начала способен
воспринимать ее в соотношении с правой стороной. Это соотношение,
устанавливаемое между правым и левым, окончательно задает пространственное
значение соответствующим терминам. Подобное соотношение не связано ни с чувством
страдания, ни с чувством удовольствия, к которым "стремится" примитивный
человек, находящийся в определенном пространстве, также как оно не зависит от
ощущения боли, которое я испытываю в поврежденной ноге. Переживание страдания,
удовольствия и боли локализуется в объективном пространстве, в котором должны
быть обнаружены их эмпирические условия. Динамичное сознание свободно от всякого
содержания и развертывает его в пространстве. В отношении подобного сознания
содержание вообще не бывает где-либо локализовано. Рассматривая мифологическое
переживание пространства и выясняя при этом, только то значение, которое оно
имеет само по себе, мы никогда не смогли бы понять, что это переживание
опирается на осознание единственного и объективного пространства, поскольку то,
что не объективно и не единственно, не является пространством. Может быть,
сущность пространства заключается в абсолютной "внеположенности", которая
соотносится с субъективностью, одновременно отрицая ее? Должна ли эта сущность
охватывать любое воображаемое бытие? Можно ли сказать, что если мы намереваемся
установить нечто вне ее, то, уже самим этим фактом это нечто вступает с ней в
отношение и, следовательно, полагается в ней? Когда спящему снится сон,
дыхательные движения и сексуальные стимулы не учитываются, эти действия
освобождаются от оков, которые связывают их с миром, и протекают в виде
сновидений. А что же он в действительности видит? Обязаны ли мы верить его
79 Пространство
объяснениям? Если бы он осознавал то, что видит, и понимал свое сновидение, он
бы проснулся; сексуальность в тот же момент нормализовалась, а чувство
беспокойства, сопровождаемое соответствующими фантомами, вызванными затруднением
дыхания, возросло бы в значительно большей степени, чем обычно. Претензии
таинственного пространства, вторгнувшегося в мир шизофреника, на то, чтобы быть
пространством, не обоснованы, так как оно не связано с чистым пространством.
Если больной настаивает на том, что это таинственное пространство существует и
действительно его окружает, мы должны задать ему вопрос о том, "где" оно
находится. В попытках локализовать этот фантом, больной будет от него
избавляться. Допуская, что объекты постоянно присутствуют, больной, наряду с
чистым пространством, использует такие средства, которые изгоняют призраки и
обеспечивают возврат к повседневному миру. Точно так же, при попытке обосновать
геометрическое пространство, включая его внутримировые отношения, с
использованием изначальной пространственности, пространственности существования,
игнорируется тот факт, что мысль осознает только саму себя или вещи, что
пространственность субъекта не может быть воспринята. Строго говоря, подобный
способ обоснования лишен какого-либо смысла. Мы попытаемся показать, что
изначальная пространственность не имеет тематического или эксплицитного значения
и растворяется в объективистском мышлении. Однако эта пространственность
обладает не тематическим, а имплицитным значением, которое является значением не
в меньшей степени, поскольку объективистское мышление само "натянуто" на
дорефлексивное мышление. Это значение присутствует как эксплицитное выражение
дорефлексивного сознания таким образом, что даже радикальная рефлексия не может
его тематизировать и рассматривать в качестве сущности, подобной миру или
пространству, которые установлены параллельно мыслящему о них не-темпоральному
субъекту. Мы должны возвратиться к тематизирующему акту и рассмотреть его
совместно с принадлежащими ему горизонтами, задающими его значение. Если
рефлексия заключается в непосредственном поиске некоторого фиксированного или
осмысленного состояния, она не может ограничивать себя внутри сферы
объективирующего мышления, а должна исследовать те тематические акты, которые
определяют объективирующую мысль, восстанавливая ее контекст. Иными словами,
объективирующая мысль отвергает феномены, сопровождающие сновидения, мифы и
существование вообще, поскольку она демонстрирует свою полную неспособность
80 М. Мерло-Понти
ясно мыслить о них. Для такого типа мышления значением обладают лишь такие
феномены, которые могут быть тематизированы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133