Перевернуть объект
- значит лишить его собственного значения. Следовательно, бытие объектом не
является бытием-для-мыслящего субъекта, но бытием-для-взгляда, встречающим
объект под определенным углом, в противном случае ему не удалось бы распознать
его. Вот почему каждый объект имеет свой "верх" и "низ", высвечивающие для
данного уровня его "естественную" позицию, которую ему "следует" занять. Видеть
лицо - не значит понимать идею некоторого закона конституирования, к которому
объект постоянно приспосабливается с помощью всех своих возможных ориентации. Мы
должны удерживать объект, чтобы быть в состоянии следовать по его поверхности
определенным перцептуальным маршрутом, имеющим верх и низ, подобно человеку,
который, поднимаясь на гору, запоминает путь, по которому будет спускаться.
Вообще говоря, наше восприятие не охватывало бы ни очертаний фигур, ни фона, ни
объектов, не было бы восприятием чего-либо или даже совсем не существовало, если
бы субъект восприятия сводился к взгляду, охватывающему вещи настолько,
насколько они имеют общее направление,
39 Пространство
которое является не существенной характеристикой объекта, а средством, с помощью
которого он распознается и осознается как объект. Действительно, я могу
осознавать тот же самый объект по-разному ориентированным и даже, как уже
указывалось, узнать перевернутое лицо. Однако это всегда обеспечивается тем, что
мы мысленно занимаем позицию перед ким, а иногда поступаем так и физически,
когда, например, наклоняем голову, чтобы рассмотреть фото, которое держит
человек, стоящий перед нами. Таким образом, мы не в состоянии развести бытие и
ориентированное бытие, разыскать основание пространства или задать вопрос о том,
что такое уровень всех уровней, так как любое рассматриваемое бытие соотносится
с воспринимаемым миром прямо или косвенно, а воспринимаемый мир можно понять
только с точки "рения направления. Изначальный уровень расположен в горизонте
всех наших восприятии, но этот горизонт принципиально не достижим и не
тематизируем в нашем выраженном восприятии. Каждый из уровней, приспособленных
для нормального существования, проявляется тогда, когда мы бросаем якорь в
некотором предлагаемом нам "месте". Это место само по себе пространственно
обособлено только в отношении предшествующего уровня. Каждое переживание из
целостной последовательности наших переживаний, включая первое, переходит во
вновь достигнутую пространственность. Условие нашего первого пространственного
восприятия заключается в том, что оно должно соотноситься с некоторой
предшествующей ориентацией. Оно должно затем застать нас за работой В мире.
Однако так как мы сами находимся в основании всего, этот мир не может быть
определенным миром, определенным Зрительным полем. Первый пространственный
уровень нигде не может обрести точку опоры, так как для того, чтобы обособиться
в пространстве, она должна найти уровень, предшествующий первому. Мое первое
восприятие и мой первый контакт с миром, поскольку он не ориентирован "в себе",
должны проявиться для меня как действие, соответствующее Предшествующему
соглашению, достигнутому между Х и миром в общем, а моя история должна быть
продолжением предыстории и использовать ранее достигнутые результаты. Мой личный
опыт должен быть продолжением предличностной традиции. Следовательно, до меня
существует другой субъект, для которого мир существует прежде моего мира и
который отмечает в нем мое место. Этот пленник или естественный дух есть мое
тело, но оно не есть тело данного момента, являющееся инструментом моего личного
выбора и приданное тому или иному миру, а есть тело как система анонимных
"функций", которая сводит каждый частный фокус в общую
40 М. Мерло-Понти
проекцию. Подобное предпочтение бытия, которое нельзя назвать слепой
привязанностью к миру, имеет место в самом начале моей жизни. Оно присоединяет
каждое последующее восприятие пространства к его значению, возобновляясь в любой
момент. Присутствуя в самом сердце субъекта, пространство и восприятие
свидетельствуют о факте его рождения, о непреходящем значении его телесного
бытия, о его связи с миром более древним, чем мысль. Вот почему они насыщают
сознание, но остаются недоступными рефлексии. Нестабильность уровней зависит не
только от интеллектуального опыта беспорядка, но и от опыта несерьезного и
пресыщенного отношения к жизни18 как реакции на осознание конечности
существования, наполняющей нас ужасом. Фиксация уровня свидетельствует об утрате
ощущения конечности, так как пространство имеет основу в нашей фактичности. Оно
ни объект, ни акт унификации, связанный с субъектом. Пространство нельзя
наблюдать, так как оно предполагается в каждом наблюдении, его нельзя
рассматривать как продукт конституирующего действия, поскольку оно уже укоренено
в своей заранее конституированной сущности, ибо только таким образом оно может,
используя свою магическую силу, продемонстрировать собственную, именно
пространственную, особенность на фоне окружающего мира без какого-либо явного
указания на себя.
Традиционные концепции восприятия исходят из того, что глубина не видима.
Беркли, например, показывает, что она не может быть дана в отсутствие
какого-либо средства ее фиксации, поскольку наш глаз, очевидно, получает только
плоскую проекцию зрительного поля. Если все-таки на критику гипотезы постоянства
возразить, что мы не можем судить об изображении на сетчатке нашего глаза,
Беркли, вероятно, ответил бы, что глубину нельзя увидеть, поскольку она не
простирается перед нашими глазами, а дается только в форме перспективы,
независимо от истинности образа на сетчатке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133