Я ее
слышу и знаю, что она щебечет. Но мне кажется, что птичка и ее щебетание - две
вещи, слабо связанные друг с другом. Существует пропасть между ними, как будто
бы птичка и ее щебетание не имеют ничего общего друг с другом"56. У другого
шизофреника отсутствует "понимание" часов, то есть переход стрелок из одной
позиции в другую. Он не может связать это движение с ходом механизма, с
"работой" часов57. Однако эти нарушения не воздействуют на восприятие как способ
познания мира. Увеличенные части тела, уменьшенные до предела объекты не
устанавливаются и не утверждаются в качестве таковых. Для больного стены комнаты
удалены друг от друга отнюдь не тем же образом, каким края футбольного поля
удалены друг от друга в восприятии психически здорового человека. Субъект
отлично понимает, когда касается ног рукой, что его ноги и его собственное тело
остаются в том же самом пространстве. Несмотря на то, что пространство -
"пусто", все объекты восприятия находятся именно "здесь". Указанные нарушения не
предоставляют информации, которая может быть извлечена из восприятия, а
открывают под "восприятием" более глубинную жизнь сознания. Даже в той ситуации,
когда существует ошибка восприятия, как в случае с движением, который мы
рассматривали, перцептуальная ущербность проявляется только лишь как
экстремальный случай более общего нарушения процесса взаимоотношения феноменов
друг с другом. Существует птица, и существует щебет, но птица больше не щебечет.
Существует движение часовых
72 М. Мерло-Понти
стрелок, и существует часовая пружина, но часы больше не "идут". Подобным
образом определенные части тела становятся гипертрофированными, а смежные с ними
объекты, наоборот, уменьшаются в размере, поскольку отсутствует
системообразующая целостность картины. Таким образом, если мир распадается на
части или изменяет свое местоположение, то это происходит потому, что чье-либо
тело перестает быть познающим телом и перестает связывать все объекты в единстве
собственного горизонта видения. Эта утрата телом своих основании в организме
должна быть соотнесена с разрушением времени, которое, замыкаясь в себе, теряет
свою направленность в будущее. Шизофреник сетует: "Когда-то я был человеком,
обладающим живым телом и душой, а теперь я ощущаю себя каким-то непонятным
существом... Теперь у меня остался только организм, а душа моя мертва... Я
что-то слышу и вижу, но ничего больше не знаю, и сама жизнь теперь становится
для меня проблемой... Я теперь пребываю в вечности... На деревьях качаются
ветки, какие-то посторонние люди входят в комнату, но для меня время
остановилось... С моей мыслью произошли какие-то изменения, утрачена ее
стилистика... Что же есть будущее? Ведь оно не достижимо... Все размыто... Все
монотонно: утро, день, вечер, прошлое, настоящее, будущее. Все неизменно
повторяется снова и снова"58 Восприятие пространства не является каким-то
обособленным классом среди "состояний сознания" или его актов. Его модальности
всегда являются выражениями целостной жизни субъекта и выражениями энергии, за
счет которой он направлен в будущее, опосредованный своим телом и своим миром
59.
Итак, мы приходим к заключительному этапу нашего исследования. Переживание
пространственности непосредственно связано с нашим вживанием в мир. Для каждой
модальности этого вживания всегда должна существовать изначальная
пространственность. Например, когда мир ясных и артикулированных объектов
упраздняется, наше перцептуальное бытие порывает со своим миром и развертывает
пространственность в отсутствие вещей. Именно это и происходит ночью. Ночь не
является объектом нашего представления. Я окутан ею, и она пронизывает все мои
чувства, притупляя воспоминания и разрушая мою личностную идентичность. Я больше
не прибегаю к помощи перцептуального вглядывания, посредством которого видны
очертания объектов, движущихся на расстоянии. Ночь не имеет очертаний, она
вступает со мной в контакт, а ее единство хранит в себе тайну. Ночные крики и
даже
73 Пространство
освещенный человек вдалеке отчетливо не различимы, несмотря на то, что
впоследствии они предстанут во всей своей целостности. В данном случае мы
фиксируем чистую глубину, глубину - в отсутствие переднего и заднего фона, без
поверхностей и без какого-либо расстояния, отделяющего их от меня60.
Пространство в целом удерживается в рефлексии мышлением, объединяющим его части
друг с другом. Тем не менее мышление в этом случае не возникает из ничего.
Наоборот, его источник - в сердцевине ночного пространства, с которым я нахожусь
в единстве. Усталость, которую чувствует ночью психопат, обусловлена тем фактом,
что именно ночь заставляет нас понять свою случайность, беспочвенность. Ночь
дает постоянный импульс, заставляющий нас стремиться к ощущению собственной
укорененности и утрате себя в вещах при отсутствии какой-либо гарантии их
обнаружения. Однако помимо ночных переживаний существует еще более сильное
переживание нереальности своего состояния. Когда я ночью иду наощупь по комнате,
во мне сохраняется общее впечатление от окружения, полученное в дневное время.
Во всяком случае, ночь включена в общую структуру природы, и всегда остается
нечто гарантированное и известное даже в этом беспросветном черном пространстве.
С другой стороны, во сне я сохраняю мир как представление только для того, чтобы
поддерживать дистанцию, отделяющую его от меня, и возвращаюсь к субъективным
источникам своего существования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133