Глаза человека метали молнии.
"Не могу же я сказать, что у него в глазах молнии! Наружка меня на смех поднимет", — ужаснулся Кошелев.
— Лучше заслужить почести и не получить их, чем пользоваться почестями незаслуженно, — нравоучительно сказал человек и помолчав, добавил: — Вашу ценность, гражданин подполковник, определяет не то, что вы получаете, а то, что вы отдаете обществу.
— Я все отдам обществу, все до последней капли крови, а если потребуется, то и жизнь! — воскликнул Кошелев и услышал тоненькое мелодичное треньканье.
Еще не совсем проснувшись, он схватился за стоявший рядом телефон.
— Ну, как настроение у именинника? — раздалось в трубке.
— Бодрое, товарищ генерал-майор! Готов к выполнению Ваших служебно-оперативных заданий, — узнав Суркова, ответил Коешелев.
— Во-первых, не генерал-майор, а генерал-лейтенант…
— Извините, товарищ генерал-лейтенант! Разрешите поздравить?
… а во-вторых, оперативных заданий больше не будет, — сделав паузу, Сурков добавил: — Будут служебно-боевые задания — понял? — боевые! Готовься!
— Есть готовиться к служебно-боевым заданиям, — четко ответил Кошелев, но генерал уже повесил трубку.
4.20 Все прекрасный май вернет, что забрал декабрь суровый.
По дороге в аэропорт Горлов заехал за Ларисой. Времени едва хватало, чтобы выпить кофе, и через четверть часа они уже выехали.
— Как блуждающие звезды: то вместе, то снова врозь, — прощаясь, говорила Лариса. — Всякий раз сердце щемит, будто навек.
— Почему же навек? Я дня за два управлюсь. Улажу дела в штабе и отправлю корабль в предпоследний путь. Ты не представляешь, как он мне осточертел. Возьму топор и сам отрублю швартовые. Пусть железяка плывет по Белому морю, а мы тем временем успеем слетать в Самарканд. Ты говорила, что рейс на шесть дней? — сказал Горлов.
— Если график не переменят, — уточнила Лариса. — Я тебе все покажу и отведу в настоящую чайхану. Вообще-то, женщин внутрь не пускают, но меня чайханщик знает.
Лариса проводила Горлова до трапа и стояла, пока не увидела его в иллюминаторе. Их самолеты взлетели с пятнадцатиминутным интервалом. Первый, сделав крутой разворот в Пулковской зоне слежения, взял курс на Север. Второй, плавно набирая высоту и часто меняя эшелоны, в конце концов вошел в коридор, прозванный пилотами «курортным». По нему летали на Кавказ и обратно.
Через час их разделяло больше двух тысяч километров. На широте Москвы влетели в ночь, мириады огоньков мерцали под крылом, и Луна на ущербе светила высоко впереди. А над Кольским полуостровом было светло и празднично от незаходящего солнца.
— Вот и лето пришло, — не отрываясь от иллюминатора, сказал Горлову сосед. — Весной солнышку радуемся, а летом не знаем, куда от света укрыться. Сколько живу на Севере, а, как наступит Полярный день, так спать не могу, часами ворочаюсь, и все зря.
«В конце концов, наша жизнь есть только то, что мы о ней думаем», — сам себе сказал Горлов и достал из портфеля бумаги. Вскоре на табло зажглись предупреждающие надписи, худенькая стюардесса прошла по салону, проверяя, пристегнулись ли пассажиры ремнями, как положено по инструкции.
«Господи, неужели все получилось? Неужели успеваем?» — думал Горлов, вспоминая, что должен сделать. И хотя никаких неприятностей не предвиделось, он снова почувствовал тянущую тревогу. Самолет тряхнуло, земля стремительно приближалась, и вдалеке показались строения аэродрома.
— Вроде, есть погода! Сейчас маленько покружим, и дома! — громко сказал сосед. — И все будет путем!
— А куда ж оно денется? — откликнулся кто-то сзади. — Некуды ему деваться!
«Еще месяц-полтора, и все закончится. Корабль разделаем, отойдет по назначению, тогда и буду решать», — подумал Горлов, вспомнив вчерашний разговор с Салье.
Он сперва не поверил, дважды переспросил и, выслушав, удивился. Салье сказала, что Ленсовет формирует новое руководство горисполкомом, что скоро объявят конкурс, и она хочет, чтобы Борис Петрович подал документы.
— На какую работу? — спросил Горлов.
— Заместителем председателя горисполкома. Вероятнее всего — по агропромышленному комплексу, — ответила Салье.
— Что это такое? — изумился Горлов.
— Снабжение города продовольствием и вся пищевая промышленность. — Мне говорили, что у вас налажены связи с Краснодарским краем. Нужно наладить дело так, чтобы оттуда в Ленинград завозили продукты. Как можно больше продуктов! Вернетесь из командировки, сразу же позвоните. Я приму вас вне всякой очереди, — перед тем, как попрощаться, сказала Салье.
«Да, вернусь и буду решать. Может карта так легла, и прав был Рубашкин, когда говорил, что рулить мне исполкомом?» — самолет тряхнуло о посадочную полосу, и Горлов стал собираться.
"Вам в Мурманск или куда еще? — спросил сосед и, услышав, что в Мурманск, предложил взять такси поровну.
— Меня встретят… Уже встречают! — воскликнул Горлов, разглядев в конце полосы черную «Волгу» и рядом двоих в черной форме.
«Надо позвонить домой, узнать выздоровел ли Никита. Не забыть бы, как в прошлый раз», — отстегивая пряжку ремня, подумал Горлов.
* * *
Решение о передаче «Вечерки» Ленсовету вышло, но в положении Рубашкина ничего не изменилось. Кокосов пару раз ходил к главному редактору, но, возвращаясь, разводил руками и говорил, что штат и фонд зарплаты еще не утверждены, надо ждать.
Тем временем Таланова избрали председателем комиссии, и чуть ли не каждый день он передавал Петру разные документы. Похоже, Таланов всерьез решил взять Рубашкина к себе. Нужно было только сделать хороший доклад о городской торговле и снабжении продовольствием для депутатов, чтобы они утвердили Петра в должности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168