Не дожидаясь ответа, она привстала на цыпочки и щелкнула клавишей.
Во весь экран вытянулся сжатый кулак, камера скользнула вниз, и Горлов увидел Гидаспова, по-рот-фронтовски вытянувшего вверх руку. Он что-то говорил, но все заглушали мощные крики: «В отставку! В отставку!». Потом показали площадь у СКК. Море голов с мечущимися поверх прожекторами — Горлов подумал, что показывают тот митинг, на который он был, но, приглядевшись, заметил трехцветные бело-сине-красные флаги. Камера снова прошла по трибуне и Горлов узнал Таланова, стоявшего недалеко от Гидаспова.
— Что показывают? — спросил он у буфетчицы.
— Митинг вчера был. Против этих, — как их? — партократов. В общем, за демократов. Мы с мужем тоже ходили. Народу — до ужаса! И все такие веселые, друг дружке улыбаются, разве только песен не пели. И, не поверите, ни одного пьяного! А этого, — она махнула рукой в телевизор, — мы освистали и затопали. Мы ему и слова сказать не дали. Пусть к себе идет, со своими в обкомах митингует, — она неожиданно повернулась к экрану. — Ой, подождите, Собчак выступает!
— … если Гидаспов считает, что может управлять великим городом, как военным заводом, то он глубоко заблуждается. Потому что при всем том, что выделывали с Ленинградом последние 70 лет, он все же остается одним из центров мировой культуры и науки. И, может быть, до сих пор остается духовным центром нашей страны. Нами нельзя управлять так, как привык товарищ Гидаспов и его единомышленники! — Собчак говорил спокойно, ни разу не запнувшись; его голос был напряженным и звонким.
— Если завтра выборы, я только за Собчака проголосую. Даже, если он будет в другом округе, все равно! Пойду, возьму открепительный и проголосую. Он все знает, как надо. Только за него буду голосовать, — восторженно сказала буфетчица.
"… в митинге, организованном Ленинградским народным фронтом, обществом «Мемориал», Ленинградской ассоциацией избирателей и другими общественными организациями по предварительным подсчетам приняло участие свыше восьмидесяти тысяч человек, — сказал с экрана диктор.
— А вы за кого — за демократов или за этих, за номенклатуриков? — спросила буфетчица.
— Я за Троцкого и Ленина, против жидов и коммунистов, — допивая кофе, засмеялся Горлов.
— Значит, за наших! — обрадовалась буфетчица и, увидев, что Горлов собирается уходить, заученно улыбнулась: — Заходите к нам еще. В любое время — мы работаем круглые сутки.
По дороге к машине Горлов заметил свободный автомат и, с трудом отыскав в кармане двухкопеечную монету, набрал знакомый номер.
Трубку сняла Лариса. Она три раза повторила «Алло, я вас слушаю», как договорились, если рядом никого нет, и можно свободно говорить.
— Это я, здравствуй! Только что прилетел, — сказал Горлов, повысив голос из-за мощного гула от взлетающего самолета.
— Слышу, — засмеялась Лариса, но Горлову показалось, что она чем-то удручена.
— У тебя все в порядке? — спросил он.
— Не совсем, — она будто глубоко вздохнула, и вдруг выпалила: — Меня не допускают к полетам! Сказали, что надо увольняться.
— Почему? Разве ты не выздоровела?
— Там другое, — она замялась и замолчала.
— Тебе неудобно говорить? — спросил Горлов.
— Дома никого нет, но…
— Увидимся около пяти. Я заеду на работу, потом в нашу контору. Там ремонт заканчивается, уже телефоны установили. Как только приеду, сразу позвоню и пришлю машину, — чувствуя неладное, решил Горлов.
— Не надо машину, я сама доберусь, ты только объясни где это, и как добраться, — как-то безразлично согласилась Лариса. В трубке щелкнуло, и связь оборвалась. Горлов перерыл все карманы, но монеты больше не было, и, чертыхнувшись, он повесил трубку.
3.15 Знать, цыганка наворожила
— Тебе, Слава, привет от контр-адмирала Бокова! — сказал Горлов, поставив перед Лахаревым красную жестянку с бутылкой «Джонни Уолкер». — Обрати внимание: «Рэд лэйбл». Гуляка Джон — хорошая компания!
— Мне точно такое виски, только с черной этикеткой, одноклассник подарил — на «Ульяновске» плавает старшим помощником. Три года бутылка в серванте стояла, потом как-то гости нагрянули, и не хватило. Давай, говорят, не жмись! Пришлось откупорить. Теперь подхожу к буфету и вздыхаю: чего-то в нем не хватает.
— Хороший совет: в буфет поставь пустую коробку, а содержимое выпей. Красота — навечно, а удовольствие — по потребности, — сказал Горлов.
— Скажи, Боря, как ты в Москве оказался? — заворожено осматривая подарок, спросил Лахарев.
— Я в Москве не был. Я в Мурманск ездил, в штаб Северного Флота. Ты же сам разрешил! Сказал: узнай, мол, что у них и как, чем могут помочь, — удивился Горлов.
— Уже помогли! Утром Нестеренко из Москвы полчаса по телефону орал: откуда в Минобороне узнали про нашу новую «Эс-эмку-двенадцать», и почему руководство нашего Министерства, — то есть он, — ничего не знает.
— Он с печки свалился? Кто тему из плана вычеркнул — разве не он? — возмутился Горлов.
— Не кипятись! Первый удар я на себя уже принял, а дальше дело за тобой. Надо срочно отправить предпроектные документы и все наши предложения. Нестеренко их сразу доложит. Сказал, что с начала квартала пойдет финансирование. С моряками замминистра уже договорился — через ВПК они сами проведут! Представляешь?
— Дела-а-а! — развел руками Горлов.
— Никакой нам враг не страшен, если он растерян и ошарашен! — сказал Лахарев, все еще не выпуская из рук подаренное виски. — Если все получится, никого сокращать не придется.
— Ты хочешь пол-отдела на мою тему подвесить? Мы будем работать, а премия другим? — обиделся Горлов.
— Чем больше выплатим заработной платы, тем тебе выгодней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168