Хотя есть и безусловно честные люди, которые искренне верят, что могут что-то изменить к лучшему.
— Зачем же ты затеял эту, как бы сказать точнее — операцию? — спросила Лариса.
— Таланов же устроил тебя к врачам, я не мог ему отказать, — удивился Горлов ее вопросу.
— Но ты работаешь не только в его округе?
— Остальное получилось само и так быстро, что я даже не успел задуматься. Я не ожидал, что так много людей будут помогать. Они работают совершенно бесплатно и с немалым риском.
— А в чем риск?
— В уголовном кодексе есть дурацкая статья: использование государственного оборудования в личных целях. В случае провала у девушек будут крупные неприятности.
— А у тебя?
— Если рассуждать логически, нам с Петей Рубашкиным придется брать на себя роль организаторов. Подсчитают стоимость работы телетайпов, бумаги, электроэнергии и предъявят хищение в особо крупных размерах в составе организованной группы. Я еще осенью весь УК изучил: от корки до корки, — засмеялся Горлов.
— Это почти самоубийство! Органам наверняка уже все известно. Боренька, зачем ты в то ввязался? — спросила Лариса и, прижавшись к его плечу, добавила: «Я боюсь…».
— Я, пожалуй, тоже боюсь. Но не так, как в прошлый раз. Тогда я чувствовал себя обложенным со всех сторон зайцем, а теперь знаю где охотники, и где сидят фазаны…
— Обкладывают волков и медведей, а зайцев травят собаками!
— Вот, я и не хочу быть зайцем, которого гонят борзые. Впрочем, когда мы в первый раз говорили с Талановым, я этого еще не понимал. Ситуация была простая: он помог мне, я должен помочь ему. Вот и все.
— Выходит, ты из-за меня рискуешь жизнью? — спросила Лариса.
— Выходит, из-за тебя, — рассеянно ответил Горлов, вглядываясь в окно.
— Как странно: чтобы помочь любимой женщине, ты пытаешься изменить результаты выборов…
— Мушкетеры по тем же причинам и не такое вытворяли, — сказал Горлов и неожиданно перегнувшись через сиденье показал куда-то вперед.
— Володя, заворачивай налево! Видишь огни между деревьями? Мы уже приехали!
3.19 Белые птицы на мертвой воде
После первой же рюмки Горлов почувствовал, что его тянет в сон. Он заказал крепкого кофе, но помогло ненадолго.
— Ты совсем не слушаешь, что я говорю, — сказала Лариса, когда едва поковыряв вилкой, он отставил блюдо с запеченной на осиновых углях рыбой.
— Извини, — сказал он, — я задумался о том, что ты говорила в машине.
— О чем же?
— Это правда: все началось из-за тебя, когда я позвонил Таланову. Но все, что я делал потом, было как бы само по себе. Я не то, чтобы забыл, почему ввязался в эту историю, вовсе нет! Не знаю, как объяснить.
— Ты поплыл по течению?
— Скорее направлял то течение, которое меня понесло. В детстве я любил осушать лужи. Да, да не смейся! Особенно весной, когда тает снег. Я рыл канавки и пускал в них кораблики. Чем быстрее текла вода, тем было интереснее. И, пожалуй, ты права: я представлял, будто это настоящие реки, и я плыву на корабле, — Горлов ощущал, что говорит несвязно и едва сдерживался, чтобы не закрыть глаза.
— Ты совсем спишь, — наконец заметила Лариса. — Боренька! Если бы ты знал, как я не хочу тебя отпускать!
— Давай попробуем, — сказал Горлов. — Давай попробуем друг друга не отпускать. Мне почему-то кажется, что сегодня особенный день, и все получится…
Он встал и пошел искать официанта. Тот сидел за столом в подсобном помещении и пил чай.
— Здесь рядом гостиница «Репинская». Можешь устроить на ночь два номера: один для меня с водителем, другой для дамы? — спросил Горлов. — Правда, дама забыла паспорт.
— А ваш и водителя? — поднявшись, попросил официант.
— Лучше обойтись без этого, — решил Горлов.
— Двести, — оглянувшись, прошептал официант.
— Бери! Здесь по счету, а остальное — тебе! — Горлов достал бумажник и отсчитал семьсот рублей. — Захвати в номер яблок, апельсинов и так далее, сам знаешь.
— Отнести в тот, где вы с водителем? — подмигнул официант, но заметив недовольный взгляд Горлова, стал серьезным. — Минут через десять. Я скажу, чтобы пока мороженое и кофе принесли.
— Володя, переночуем здесь. Иди с товарищем, он по дороге все объяснит, — позвал Горлов шофера и, дождавшись, когда они уйдут, вернулся к столику.
Официант все устроил и через четверть часа они перешли через двор в гостиницу. Номер на пятом этаже был обычным: две кровати, разделенные тумбочками, два стула, стол, на котором едва помещался поднос из ресторана рядом с треснувшим и пыльным графином.
— Представляешь, горячая вода течет, — сказала Лариса через открытую дверь ванной. Потом раздался шелест падающей воды. Горлов постоял у окна — там было черно, только вдалеке, у самого горизонта вспыхивал и вновь зажигался маяк. Он решил полежать и, раздевшись, забрался под одеяло, но крепко заснул, едва коснувшись подушки.
— Стало рано светать. Скоро будут белые ночи, — сказала Лариса, заметив, что он открыл глаза. Она сидела на соседней кровати, укутавшись в одеяло, и ела яблоко. — И лето! Ненавижу осень и зиму. Кругом мрак и непогода. Лица кажутся желтыми и зелеными, и люди, будто во сне, будто спят на ходу.
— Иди сюда, — еще не совсем проснувшись, позвал Горлов. Не опуская с плеч одеяло, она перешагнула к нему и, прижавшись, прошептала:
— Я всю ночь ждала, когда ты проснешься… — он не дал ей договорить, и спустя мгновенье она счастливо засмеялась. — Господи, какой ты колючий, как наждачная бумага, как глупая наждачная бумага…
* * *
— Нагулялась? Где ж ты всю ночь пропадала? — спросила свекровь, услышав, как открылась дверь.
— У подружки, — удивляясь, что совсем не смущается, соврала Лариса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168