Т. обеспечить прямой эфир народному депутату СССР Иванову Н.В.
3 Поручить созданной Ленгорсоветом постоянной комиссии по средствам массовой информации провести консультации с Леноблсоветом и Гостелерадио СССР по кадровым вопросам.
Сопредседатели сессии П.С. Филиппов
В.Н. Щербаков
— Недоверие выразили, а им плевать, — дочитав, сказал Рубашкин. — Поспорим, что никто Петрова не снимет.
— И спорить нечего, — буркнул Вдовин. — Но эфир-то дать надо!
Рубашкин видел, что Вдовин озабочен, ему некогда, и постарался, как можно короче, рассказать о своих подозрениях.
— Ко мне уже два депутата подходили, агитировали за Кошелева, но никто не говорил, что Кошелев служил в ка-гэ-бэ. Во всех документах записано, что он — военный пенсионер. Давай, сделаем так: я свяжусь с «Мемориалом», у них достаточно полная картотека, а вечером позвоню тебе, и решим, что делать, — дослушав, рассеянно сказал Вдовин. — Кстати, не мог бы ты пробить публикацию решения по Иванову в «Вечерке»?
— Вряд ли меня послушают, я ведь внештатник, — сказал Рубашкин, но решение взял, решив показать его Кокосову.
— Нам еще надо обнародовать решение о демонстрации. Никто не хочет печатать.
— Какой демонстрации? — спросил Рубашкин.
— В защиту Гдляна с Ивановым. На сессии сегодня утвердили, и никакой Обком теперь не помешает.
— Попробую, — не надеясь, что получится, обещал Рубашкин.
Он ждал звонка Вдовина весь вечер, но тот так и не позвонил.
4.18 Негласная установка

Через два дня Рубашкин столкнулся с Вдовиным в коридоре редакции.
— У меня встреча с директором Лениздата, после зайду к тебе, — на ходу сказал Вдовин.
Через час он разыскал Рубашкина и с ходу огорошил новостью:
— "Вечерку" берем под себя! Полностью. На днях договорились с Обкомом, что им остается «Ленправда», «Ленинградский рабочий» и еще пара изданий. А «Вечерний Ленинград» станет официальным органом Ленсовета. Здорово, правда?
— Для начала неплохо, — согласился Рубашкин.
— Я говорил о тебе с Майоровым. Он в принципе не возражает взять тебя в штат, чтобы ты освещал работу Ленсовета.
— Скорей бы, а то все обещают, но никто ничего не делает, — вздохнул Рубашкин. Дома стало совсем невмоготу. Каждый день начинался разговорами о деньгах, ими же и заканчивался.
— Недели через две-три утвердим на сессии положение о комиссии, тогда я смогу оформить тебя экспертом. А там, глядишь, и в «Вечерке» образуется, — обнадежил Вдовин и, уже собравшись уходить, вдруг вспомнил: — О твоем Кошелеве в «Мемориале» ничего не знают. На букву «КО» у них есть сведения только на некоего Коршунова. Тот еще фрукт — живота не жалел в борьбе с идеологическими диверсиями, работал с диссидентами, с творческой интеллигенцией, многих пересажал, многих наладил за границу. А Кошелева в картотеке нет. Если он и работал в КГБ, то не по диссидентам. Может, был в контрразведке или занимался какой-нибудь техникой. Это же государство в государстве — мало ли там у них всяких служб: радисты, связисты, автомобилисты?
— Один мой приятель узнал Кошелева. Уверяет, что тот проводил с ним всякие хитрые беседы, ну, ты понимаешь, — сказал Рубашкин.
— Приятеля хорошо знаешь? Доверяешь? — спросил Вдовин.
— Вместе работали, с десяток ведер водки вместе выпито. Да и ты о нем наверняка слышал. Это — Горлов, который трюк с телеграммами организовал. Кстати, и в твоем округе тоже! Помнишь?
— Конечно! Если б не знал, то сильно б удивился, когда почтальон мне телеграмму принесла. Читаю, а там прямым текстом: голосуйте-де за кандидата Вдовина от народного фронта. Коротко и ясно!
— Этот Горлов мне и рассказал! — Рубашкин решил промолчать, что Горлов хорошо отзывался о Кошелеве.
— Твоему Горлову верить можно, — подумав согласился Вдовин. — Но, признаться, не знаю, что и предпринять. Допустим, мы заявим на сессии райсовета, что кандидат в председатели — бывший ка-гэ-бэшник. Ну и что? Вряд ли это произведет впечатление, тем более, большинство в Совете под пятой райкома. Крутой у нас секретарь оказался: демократия, гласность, 6-ю статью отменили, а ему все нипочем! В районе он по-прежнему всем верховодит.
— Раньше Котов был моим начальником. Когда он от нас в райком ушел, весь отдел неделю не просыхал, так праздновали, — усмехнулся Рубашкин.
— Говорят, Ленинград — большой город. А чуть что, так оказывается, все друг друга через одного знают.
— В этом деле есть еще один человек — Мигайлин! Он мне форменную сделку предложил: я уговариваю тебя снять кандидатуру на выборах председателя райсовета и агитирую за Кошелева, а он продвигает меня в начальники нового управления по средствам массовой информации. Якобы, Салье с Филипповым хотят создать такое в горисполкоме.
— Врет! — возмутился Вдовин. — Об этом и речи не было! Уж, я бы знал. Между прочим, он и ко мне с тем же подкатывал. Обещал воздействовать на наших депутатов, когда будут выбирать председателя комиссии по работе со СМИ.
— Помнишь Солженицын в «Архипелаге» писал, что он всегда чувствовал, кому можно доверять, а кто к оперу бегает? Мне кажется, что такая интуиция у многих есть. Чтобы узнать стукача, не нужно быть великим писателем, — сказал Рубашкин.
— Ты прав, выглядит подозрительно. Но, что можно сделать? Хотя… — Вдовин на секунду задумался. — Недавно из Германии вернулся Жора Михайлов, который лет пятнадцать отсидел. Ему гэбэшники расстрельную статью вешали, он их через одного в лицо знает. Давай ему Кошелева издали покажем, вдруг узнает.
— Заодно сфотографируем этого Кошелева, как говорится, в фас и в профиль, — предложил Рубашкин. — Если Михайлов не узнает, отнесем фото в «Мемориал» и покажем всем, кому сможем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168