— Пусть объяснит, почему одного и того же кандидата выдвигают по несколько предприятий и организаций, — громко сказал Болтянский и с довольным видом оглядел собравшихся.
— Начну с ответа на вопрос уважаемого Андрея Викторовича, — как ни в чем не бывало, Мигайлин поклонился Филиппову. — На выборах прошлого года, как справедливо заметил коллега Болтянский, выявилась закономерность: чем ближе был кандидат к партийным органам, тем больше у него было выдвижений…
— …не только к партийным, но и к гэбистским органам, — пробурчал Болтянский.
— … согласен, и к органам КГБ, — не переставая улыбаться продолжал Мигайлин. — Подоплека проста: тогда проводились окружные собрания, которые решали, кого из кандидатов допустить к выборам, а кого отсеивать. Ясно, что чем больше было у кандидата выдвижений, тем больше голосов «априори» он имел на окружном собрании. Таким образом партбюрократы обеспечивали преимущества своих выдвиженцев. Если коллега Болтянский помнит, то по Куйбышевскому округу один из кандидатов, кажется секретарь райкома, имел выдвижения от двух аптек, от Управления цензуры — Горлита, и, — представьте! — от четырех пожарных команд. Такой порядок сильно затруднял прохождение демократических кандидатов, и многие из них выбывали из борьбы. Сейчас ситуация совсем другая благодаря законодательно работе, проделанной Собчаком, Болдыревым, Щелкановым, Гдляном и Ивановым, Никольским и другими членами Межрегиональной депутатской группы. Окружных собраний больше нет, но в избирательном законе осталось множество белых пятен, которые дают возможность комиссиям произвольно отказывать кандидатам в регистрации. Соответствующих конфликтов в городе очень много. Как правило отказы в регистрации получают кандидаты, поддержанные Ассоциацией избирателей, обществом «Мемориал», блоком «Демвыборы-90» и, разумеется, — ЛНФ. Думаю, дело в том, что состав избирательных комиссий формируется партийно-советской номенклатурой и послушно исполняет ее волю.
Вывод из этого ясен: кандидаты прогрессивной направленности, отражающие демократические позиции должны заранее подстраховаться несколькими протоколами о выдвижении, чтобы в случае придирок не давать повода снимать их с регистрации. Возможности для этого сегодня есть: трудовые коллективы обрели достоинство и не идут на поводу у парткомов, и, самое главное, в городе возникло организованное гражданское движение.
— Открыл Америку! Тоже мне — специалист! — вскричал Филиппов.
— По регламенту на заслушивание справок отводится не больше трех минут, — громко сказал Болтянский.
— Основное я уже высказал. Благодарю за внимание, коллеги, — улыбаясь, развел руками Мигайлин.
— Но этого совершенно недостаточно! Мы должны выработать документ, такой окончательный документ…, — громко начал Филиппов, но его остановила Салье:
— Предлагаю принять сообщение коллеги Мигайлина в качестве рекомендации для наших кандидатов. Кто «за»? Против? Воздержался? Андрей Ильич! Запишите пожалуйста в протокол: «Принято простым большинством голосов».
Заговорили все сразу, и в возникшем шуме Рубашкин ничего не слышал.
— По повестке дня. Предлагаю… Коллеги, прошу внимания! — Салье повысила голос. — Остался главный вопрос: как мы отреагируем на митинг, созванный Обкомом КПСС. Перед этим объявляю перерыв на десять минут. Кто хочет курить, пожалуйста — на лестницу.
— Петр Андреевич, можно вас на минутку? — жестом приглашая его подойти и, протянула Рубашкину несколько исписанных от руки листов.
— Я подготовила статью о кооперативном движении. Попрошу вас, где надо, поправить и подготовить для опубликования.
— С публикацией будут трудности, — просматривая начало, заметил Рубашкин.
— В «Смене» напечатают. Я договорюсь с Югиным, мы его выдвинули в депутаты России, и он не посмеет отказать, — уверенно сказала Салье.
— Я тогда пойду домой, начну работать, — сказал Рубашкин, поглядев на часы: было без нескольких минут одиннадцать.
— Только не откладывайте, — велела Салье и повернулась к ожидавшему рядом Нестерову.
— Марина Евгеньевна, вчера суд закончился: Брусницын получил два года лагерей общего режима, — торопясь, сказал Рубашкин.
— Я знаю. Очень жаль, на выборах Роман Яковлевич мог бы очень пригодиться, — посмотрев через плечо на Рубашкина, сказала Салье.
— Адвокат будет подавать апелляцию. Мы можем провести демонстрацию протеста, опубликовать наше мнение. Это повлияет на пересмотр дела в горсуде.
— Брусницына осудили за наркотики. Вы хотите, чтобы демократов обвинили в том, что мы наркоманы? — неожиданно вмешался Мигайлин.
— Но ведь наркотики ему подкинули! За этой провокацией стоит КГБ, — воскликнул Рубашкин.
— А чем вы это докажите? — улыбнувшись, спросил Мигайлин.
— Я сам видел, я был у Брусницына во время обыска! — волнуясь, объяснил Рубашкин.
— Вы видели, как сотрудники КГБ закладывали наркотик? Нет, вы видели, как их обнаружили. Наши противники только и ждут повода, чтобы нас ошельмовать. Представьте, как по всему городу развешены плакаты: «ЛНФ покрывает наркоманов!»
— Пожалуй, Андрей Ильич прав. Заступаться сейчас за Брусницына политически нецелесообразно, — сказала Салье.
— Но Брусницын никогда не был наркоманом! — вскричал Рубашкин.
— Подождем окончания выборов, и тогда посмотрим, что можно сделать, — заключила Салье, и Рубашкин понял, что спорить бесполезно.
* * *
С трудом отыскав пальто и шарф, Рубашкин вышел и квартиры. На лестнице толпились курильщики, и желтоватый свет лампочки едва пробивался сквозь клубы папиросного дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168