так задницы прочистят, что они своего папу Мойшу навек забудут.
— Ты имеешь в виду Михаила Сергеевича?
— Конечно его… — начал Цветков, но вдруг замолчал на полуслове.
— От Кубани до Москвы далеко, а до Питера еще дальше. Пока твои казаки шашки наточат и коней напоят, поздно будет. Против танков не выдюжат казачки с сабельками, — сказал Горлов, не заметив, что слово в слово повторяет Рубашкина.
— Ты думаешь, у этой шелупони есть шанс? — помолчав, спросил Цветков.
— Будто ты газет не читаешь?
— Почему же? Почти каждый день смотрю «Советскую Кубань» — хорошая газета, там объявления начали печатать, где, что продается и кому, что надо.
— Я тебя подпишу на «Жэнь-минь-жибао» или еще лучше: «На страже Балтики». Есть такая газета, издает Политотдел Балтийского флота. Она у меня как раз под рукой. Вот, послушай! — не выпуская трубку, Горлов развернул, лежавшую возле телефона газету.
«Надо будет спросить у Нины, откуда здесь это взялось», — подумал он и, быстро проглядев передовицу, прочитал вслух: «Идеологи буржуазии и кое-кто из доморощенных так называемых демократов не понимают, да и не хотят понять в чем „секрет“ несокрушимой мощи Советской Армии и Военно-Морского Флота. Наши противники не желают признать, что всеми помыслами и поступками советских людей руководят благородные идеалы коммунизма, пламенный советский патриотизм и непримиримая ненависть к врагам Родины. Кое-кто ослеплен классовой ненавистью, другие поддались на медовые посулы идеологических диверсантов, эмиссаров западных разведцентров…»
— Телефон, между прочим, денег стоит. Хватит, бабки жечь дурью, — прервал его Цветков. — С тобой спорить что лить против ветра. Ты, Боря, кого хочешь — уговоришь. В общем, давай договоримся: выручаю последний раз. А, чтобы ты лучше понял, сходи сам к Котову…
— Да, ну его к черту! — возразил Горлов.
— Не к черту, а к Котову. Иди к нему и передай сколько надо. Его обычную сумму возьми из кассы, а про остальное договаривайся сам. Сходишь, поговоришь, может, вдруг и поумнеешь в нужном направлении.
Горлов подумал, что спорить не стоит — можно понять Цветкова, у него своих дел невпроворот.
— В каком направлении умнеть? — примирительно спросил он.
— В северном направлении и не позже, чем послезавтра. Наш вагон уже пришел на завод в Северодвинск, второй завтра будет в Мурманске. Нужно, чтобы ты там распорядился, кому чего и сколько. Иначе половину разворуют.
— Ты имеешь в виду продукты, которые мы обещали?
— Не бомбы же туда слать? Там своих хватает. А ты должен, как можно скорее перегнать пароход на завод и снять вооружение. Опять же, без своего глаза нам такую разделку наворотят, что мы еще в долгу останемся. В июне пароход должен уйти, иначе штрафные санкции.
— Я же говорил, что раньше августа подписывать нельзя, — возразил Горлов. — Чтобы к июню успеть — немыслимое дело, это же трудовой подвиг, как полет на Марс.
— Знаю, но фирмачи уперлись — не сдвинуть: либо укладываемся в их сроки, либо «ариведерчи Рома»! А куда денешься, мы уже столько вбухали, что не согласиться — верный абздец. Вспомни, какие бабки ты адмиралам переправил. А во сколько нам Москва обошлась? Если скажу, сколько я взаймы взял, у тебя волосы на жопе выпадут. Половину Дворца Съездов купить можно! Отдавать в июле, и без аванса мне не открутиться. Но аванс будет, когда железо переплывет через границу. Короче, выхода не было, потому и подписали контракт с басурманскими сроками.
Теперь на тебя вся надежда, а я только в конце месяца смогу в Северодвинск прилететь.
Цветков еще долго объяснял, видно, боялся, что Горлов заупрямится, но все было понятно: ехать нужно и, чем скорее, тем лучше. Они поспорили, сколько передать Лахареву, чтобы тот оформил командировку. Цветков опять заговорил, что Горлову давно пора уходить из Объединения, но, услышав о предписаниях, сразу согласился: без предписаний и справок о доступе к секретным документам делать в Северодвинске нечего. Без этих бумаг Горлова даже к воротам не пустят.
— Все ясно, давай прощаться, мы и так уже полчаса наговорили, — наконец вспомнил Горлов, но Цветков только хохотнул в трубку: — Спишем на производственные расходы!
Еще не остыв от споров, Горлов позвонил Рубашкину, но вместо того, чтобы сразу объяснить, почему вынужден уехать, он, сам не зная зачем, стал ругаться с Петром из-за его статьи. Потом он вспомнил о предстоящей встрече с Котовым, и настроение совсем испортилось.
— Зачем ты держишь эту макулатуру? — раздраженно спросил он Нину, помахав сложенной «Стражей Балтики».
— Это наверное по ошибке бросили. Сосед, который наверху, через этаж, скорее всего читает — он в морской форме ходит. Не выбрасывай, я утром положу в его ящик.
— Цветков звонил, надо на Север ехать, — не дослушав, сказал Горлов.
— Надолго?
— В конце месяца дня на четыре приеду, потом обратно.
— Езжай! Что здесь, что в командировке — разницы почти нет. Дети тебя только на фотографиях видят, — отвернувшись к плите, пожала плечами Нина.
В ее словах Горлову почудилась глубокая обида, он вспомнил, что больше недели они не были вместе и почувствовал себя виноватым.
— Давай сегодня пораньше ляжем, — предложил он, легко погладив ее грудь.
— Отстань, нашел время. Ты так заработался, что даже не знаешь когда у твоей жены… Когда можно, а когда нельзя, — отталкивая его руку, сказала Нина.
— Ты же сама говорила о новой квартире, на нее деньги нужны, — начал он.
— Если ты не врал, сколько заработал, так нам на две квартиры уже хватит. Где эти деньги? Или врал?
— Я же объяснял, что отдал вложить в дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168