Сурков не услышал ни звонка, ни зуммера, но помощник вдруг снял трубку одного из аппаратов, что-то коротко ответил и, положив трубку на место, вежливо предупредил:
— Товарищ Крючков выезжает со Старой площади, прибудет через восемь минут.
Вскоре через комнату прошел официант с подносом, накрытым белоснежной салфеткой, Сурков догадался, что Председатель уже у себя. Потом в кабинет зашли два сотрудника, пиджак одного из них был сильно помят и подмышкой топорщился. Они вскоре вышли; в мятом пиджаке шел сзади, а передний нес в руке потертый фибровый чемоданчик, прикованный к руке браслетом с никелированной цепочкой.
— Заходите, Алексей Анатольевич! — пригласил помощник и, выйдя из-за стола, открыл первую из двух дверей кабинета.
Крючков держал по телефонной трубке у каждого уха, третья лежала на столе микрофоном вверх, и он говорил в три аппарата одновременно:
— Да, действуйте! Действуйте активно, но дружно и, главное, согласованно… Нет, старшего не назначаю, у каждого своя зона ответственности… Инициативу разрешаю, разрешаю любую инициативу, если на пользу делу… Да, шифровки будут отправлены, они уже в работе! И еще раз повторю: Центральный аппарат по возможности не вмешивайте, работайте согласованно друг с другом.
— Все! — облегченно вздохнув, Крючков одну за другой положил трубки на место. — ЗАС-селектор на профилактике. Нашли, понимаешь, время, — недовольно пожав плечами, объяснил он. — Ты садись, в ногах правды нет, разговор будет долгим, спланирован на тридцать минут.
— Прибалтику озадачивал, — дождавшись, пока Сурков усядется, кивнул на телефоны Крючков. — Кстати, твои соседи, поэтому введу в курс дела. Как ты знаешь, мы еще в восемьдесят восьмом году забили тревогу по ситуации. Сперва в Литве националисты закопошились, потом — в Латвии и, наконец, — в Эстонии. Тамошние группы «Хельсинки», которых в свое время не добили, уже не стесняются — открыто ставят вопрос о восстановлении независимости с возвратом к статусу на 39-й год. На Съездах народных депутатов талдычат об одном: дескать, нужно разобраться с договором Молотова-Риббентропа. Подавай им секретные протоколы и все! Избранники уши развесили: как же, белые пятна истории, сталинщина и все такое. Ну, как до этого кагала довести простую ясность, что история всем этим гарибальди — по глубокому барабану. Им от нас отгородиться, свои порядки реставрировать, а остальное трын-трава. Наши агенты пытались депутатам мозги прояснить, но их никто не послушал.
— Наконец в ЦК спохватились и поставили задачу: отслеживать ситуацию и разрабатывать предложения для Политбюро по предотвращению сепаратизма, — последнее слово Председатель произнес нараспев с отчетливым мягким знаком в последнем слоге: «се-е-епаратизьма». — И, как всегда, задали нам координацию действий министерств и отделов ЦК. От отделов толку не жди, а, что касается министерств, — их раз, два и обчелся: мы, Минобороны, да МВД. На милицию надежды нет, местные кадры давно распропагандированы…
— Мои офицеры ставят вопрос о слиянии МВД с Комитетом в одно ведомство, как раньше, — кстати вспомнив выступление Коршунова на партсобрании, сказал Сурков.
— В умелых руках любой вопрос стоит, а тут: ставь, не ставь — без разницы. Вот, мы хотели внутренние войска под себя взять, бились, бились, да не получилось. У военных отобрать — отобрали. В ЦК спорили, спорили, в конце концов отдали в МВД, что ни нашим, ни вашим. А военные норовят в сторону…
— Военных понять можно, Владимир Александрович. С Тбилиси нахлебались, до конца века хватит, — заметил Сурков.
— Задачи сегодня решаются, а до конца века еще дожить надо, и без армии — никак. У нас активных штыков — только дивизия Дзержинского, да спецподразделения. Что они смогут сделать кроме, как народ попугать? — возразил Крючков. — В результате получается, как в сказке: «А и Б сидели на трубе — А упало, Б пропало, что осталось…?» Остались только мы, чтобы самих себя координировать. Вот так сидим и координируем. Агентуры во все дырки напихали — у литовцев в «Саюдисе» каждый третий наш — а толку никакого.
— У меня такая же обстановка. Обком ни одной реализации не разрешает, — вставил Сурков.
— Подожди со своими реализациями, до них еще дойдем, — поморщился Крючков. — Короче, у моих терпение лопнуло. Собрали мне все оперативные материалы, толковую справку подготовили и — с Богом! — благословили в ЦК, к Михаилу Сергеевичу. Просим-де добро на активные культурные, так сказать, культурно-массовые мероприятия. Месяц, другой — ни ответа, ни привета. И тут, как назло, появился повод нагадить. Имею в виду историю с твоими «Волкодавами». Меня прораб перестройки Яковлев встретил и за пуговицу взял так, что не отвертеться: «Зачем и почему Комитет провоцирует демократическую общественность? Зачем нарушает монолитную сплоченность вокруг ленинского курса партии на правовое государство?» И «Литературкой» с намеком тычет.
— Будем, говорит, на Политбюро выносить. Что ж, на Политбюро, так на Политбюро! Мне терять нечего, осточертела вся эта тягомотина. И перед сотрудниками стыдно. Они мне — по делу, а я в ответ: ни рыба, ни мясо, как сморщенный хер у дохлого зайца. Сколько можно, в конце концов, донесения собирать? Тонны бумаги исписали, а противнику — хоть бы хны.
Крючков покраснел, чувствовалось, что он искренне переживает и говорит откровенно, не заботясь, если кто услышит.
«Допекли человека, а ведь разведчик, каких мало, от Бога», — сочувствуя, подумал Сурков.
— Как только получил твою справку, грамотно, кстати, подготовлена, поощри от моего имени исполнителей…
— Один исполнитель:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168