— Мы вас, Борис Петрович, очень любим, не сомневайтесь. Да, чуть не забыла: через час выезжаем. Автобус для нашего сектора тот, у которого на стекле впереди номер двадцать три от руки написан…, — уже вдогонку крикнула Света.
— Куда выезжаем? — Горлов остановился у открытой двери и, вспомнив недавние сборы по Гражданской обороне, встревожился: «Эвакуация началась, что ли? За семьями послали? Или это — внеплановые учения?»
— Да, не пугайтесь так, Борис Петрович! Нас всех на митинг везут…
— Какой митинг?
— Ну, что-то вроде демонстрации, как на майские праздники. Утром руководителей собирали, за вас Евтюхов ходил, он все объяснит. А вы-то на самом деле где были?
— На Северном полюсе, в тундре, — раздраженно буркнул Горлов, но взял себя в руки — Светочка оказалась молодцом, выручила.
— Митинг — это не праздник, а форма политического самообразования трудящихся масс. А наши праздники — это трудовые будни. Будут искать — скажи, что я в Актовом зале, как ты велела, — ласково улыбнувшись Светочке, сказал Горлов.
В Актовом зале стоял невообразимый гул. Вдоль стены громоздились сдвинутые в беспорядке стулья, пол был устлан красными полотнами, человек двадцать обдували их с помощью включенных вентиляторов. Горлов разглядел своих в углу. Сотрудники сгрудились вокруг длинного, метров десять транспаранта. Подойдя к ним, Горлов прочитал:
«ВДОХНОВЕННЫМ ТРУДОМ УКРЕПИМ ОБОРОНОСПОСОБНОСТЬ РОДИНЫ»
— Мы весь день старались, а теперь нельзя. Не понимаю, почему? Зачем тогда работали? — громко возмущалась Галя Устинцева.
— Объяснил же Лахарев, русским языком объяснил, что первый отдел запрещает, — видно, не в первый раз, устало повторял Сережа Евтюхов. Увидев Горлова, он обрадовался: «Борис Петрович, хоть вы скажите!»
— Нельзя раскрывать секретный профиль нашего Объединения, — с ходу придумал Горлов.
— Так бы сразу и сказал, что секретность! Значит, можно больше не сушить? — успокаиваясь, обиженно спросила Галя.
— Уже сухо, выключай вентиляторы! — велел Евтюхов и, обернувшись к Горлову, облегченно вздохнул. — Видишь, какой дурдом! Хорошо, что приехал — теперь тебе мучиться.
— Привез кисти? Неси сюда! — с дальнего конца зала Горлову махал Слава.
— Вот, две штуки! Больше не было, все магазины обошел, — Горлов подошел к Лахареву и протянул ему кисти.
— Больше и не надо, осталось чуть-чуть подправить. Видишь, в углу смазалось? — ответил тот.
— Почему спешка, будто в доме пожар? — спросил Горлов.
— Сам только утром узнал. Вызвали в партком, при всех распечатали пакет, только тогда стало ясно. Обком приказал не разглашать до последнего, чтобы демократы не выступили. Опасаются погромов и столкновений.
— Так, куда повезут, где будет митинг?
— В Московском парке Победы, у СКК им. Ленина. Со всего города народ собирают.
— Мои, вроде, готовы. Хочу отпустить, чтобы чая выпили на дорогу, и спиртику по стошке каждому выдать, — успокоившись, что Лахарев не знает об его отсутствии, сказал Горлов. — Хочешь, пойдем с нами.
— Не могу, надо все приготовить и погрузить. А ты смотри, чтобы никто из твоих — ни капли и, чтобы с собой не брали.
— Будь реалистом, Слава, кто ж без ста граммов на холод выйдет? — возразил Горлов.
— Ладно, ничего не поделаешь, — вздохнул Лахарев, — Но учти: на митинге все расписано, кто где стоит. Размечено по квадратам, по головам будут считать. Из райкома, из горкома, со всех уровней будут проверять. За своих отвечаешь лично! За каждого! А я — за тебя! Чуть от кого запашок, будем перед директором отдуваться. Чуть не забыл: запаси на меня граммов двести, вдруг замерзну.
3.9 Ленин всегда живой, Ленин всегда с тобой…
По автобусам рассаживались чуть ли не час. У каждой машины стоял ответственный дежурный, который по списку отмечал явившихся. Ставя в списке галочку против нужной фамилии, он впускал человека внутрь, но никого не выпускал наружу. Но, как обычно бывает, что-то перепутали, где-то кого-то ждали, а перед самой отправкой выяснилось, что забыли взять флаги.
Наконец вдоль колонны пошла комиссия из четырех человек во главе с секретарем парткома. Вместе с дежурным они заходили в автобус и считали сидящих по головам, сверяясь со списком. У Горлова все сошлось, и дежурный велел шоферу закрыть дверь.
Уже стемнело и зажглись фонари, когда автобусы тронулись. Все сразу стали доставать запасы, и Горлов на всякий случай еще раз предупредил, чтобы знали меру.
— Не волнуйтесь, Борис Петрович, мы по чуть-чуть, не в первый раз, — успокоил его Евтюхов.
— Дай, Бог, не в последний! — пошутил кто-то сзади. Но веселья не получилось. Ехали молча: многие уснули, остальные клевали носом усталые и сонные. Никто не знал, когда попадет домой, и женщины волновались, хотя их предупредили, что ясли с детскими садами будут работать в продленном режиме, и всех детей накормят ужином.
Стекла покрылись изнутри толстой наледью, на поворотах темнота разрывалась синими и красными сполохами от милицейских машин, сопровождавших колонну спереди и сзади. Горлов продышал дырочку сквозь мохнатый иней и бездумно глядел в окно. Людей на улицах почти не было, только у дверей магазинов на неубранном снегу змеились черные очереди. Вскоре, не останавливаясь проехали Невский, вдоль которого ярко мельтешили огни реклам, и было светло от витрин Гостиного двора. Но дальше все снова погрузилось в темноту. Перед площадью Мира свернули на Фонтанку и, проехав до Московского проспекта, надолго застряли у перекрестка. Поперек нескончаемо двигались вереницы автобусов, разделенные милицейскими машинами сопровождения.
Пока стояли, Горлов незаметно для себя задремал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168