Я сказал им, что мы видели такие картины, не н
а бумаге, а на самом деле, после воздушных атак на Дрезден, Гамбург, и други
е города, когда четырехмоторные бомбардировщики без всякого разбора бу
квально затопили их фосфором и бомбами огромной разрушительной силы, и т
ысячи женщин и детей стали жертвами этой бойни. И я заверил этих джентльм
енов, что если они особенно интересуются жестокостями, они найдут обильн
ый материал у своих восточных союзников. Нам больше не показывали эти фо
тографии. Посмотрев на нас со злобой, офицер, составлявший протокол допр
оса прокомментировал мои слова, когда я закончил говорить: «Типичный нац
и». Мне не очень понятно, зачем называть кого-то «типичным наци» только за
то, что он говорит правду. Знают ли эти джентльмены, что мы сражались за Ге
рманию, а не за какую-либо политическую партию? Веря в это, погибли миллио
ны наших товарищей. Я сказал им: «Наступит день и вы пожалеете о том, что ра
збив нас, тем самым уничтожили бастион против большевизма». Это мое утве
рждение показалось им пропагандой и они отказались мне верить. Они сказа
ли, что мы просто хотим разделить союзников и натравить их друг на друга. Ч
ерез несколько часов нас доставили к командующему этой воздушной армие
й генералу Уайленду. Генерал оказался немцем по происхождению, родом из
Бремена. Он произвел на меня хорошее впечатление, в ходе нашего интервью
я сказал ему о пропаже уже упомянутых предметов, столь ценных для меня, в К
итцингене. Я спрашиваю его, часто ли происходят подобные инциденты. Он по
днимает шум, но не из-за моей откровенности, а по поводу этого позорного в
оровства. Он приказывает своему адъютанту проинструктировать командир
а части расквартированной в Китцингене, чтобы они нашли мою собственнос
ть и грозит виновникам военно-полевым судом. Он просит меня быть его гост
ем в Эрлангене, до тех пор, пока все не будет мне возвращено. После беседы н
ас с Ниерманом на джипе отвезли в пригород, где в наше распоряжение была п
редоставлена брошенная вилла. Часовой, поставленный у ворот, напоминает
нам, что мы не свободны полностью. Появляется машина, которая должна отве
сти нас в офицерскую столовую на обед. Новость о нашем прибытии вскоре ра
спространяется среди жителей Эрлангена и часовому приходится все врем
я вести переговоры с нашими многочисленными визитерами. Когда он не опас
ается внезапного визита своего начальства, он говорит нам: «Ich nix sehen». Так мы п
роводим пять дней в Эрлангене. Наших коллег, оставшихся в Китцингене, нам
больше не довелось увидеть, у американцев нет никакого повода их задержи
вать. ** * 14 мая у нас на вилле появляется капитан Росс, офицер разведки возду
шной армии. Он хорошо говорит по-немецки и приносит нам записку от генера
ла Уайленда, в которой тот сожалеет о том, что поиски моих вещей пока ни к ч
ему не привели, но только что пришел приказ, чтобы нас немедленно достави
ли в Англию для допросов. После короткой остановки в Висбадене нас доста
вляют в специальный лагерь для допрашиваемых неподалеку от Лондона. Жил
ье и еда аскетические, английские офицеры обращаются с нами корректно. П
ожилой капитан, заботам которого мы доверены, в гражданской жизни Ц пат
ентный адвокат из Лондона. Он каждый день посещает нас с инспекцией и одн
ажды видит на столе мои «Золотые Дубовые листья». Он смотрит на них задум
чиво, качает головой и говорит тихо, почти со страхом: «Сколько человечес
ких жизней это стоило»! Когда я объясняю ему, что заслужил этот орден в Рос
сии, он покидает нас с заметным облегчением. Днем меня часто посещают анг
лийские и американские офицеры разведки, в разной степени любознательн
ые. Я вскоре понимаю, что мы придерживаемся противоположных взглядов. Эт
о не удивительно, если принять в расчет, что я совершил почти все боевые вы
леты на самолете, обладающем невысокой скоростью и мой опыт, следователь
но, значительно отличается от опыта союзников, которые склонны преувели
чивать значение каждого дополнительного километра в час, пусть даже про
сто как гарантии безопасности. Они никак не могут поверить, что я сделал б
ольше 2500 боевых вылетов на таком медленном самолете. Они также совсем не з
аинтересованы в извлечении уроков из моего опыта, поскольку здесь нет ни
каких гарантий безопасности. Они хвастаются своими ракетами, о которых я
уже знаю и которые могут выпускаться с самого быстрого самолета, им не нр
авится, когда я говорю, что точность этих ракет гораздо меньше по сравнен
ию с моими пушками. Я не особенно возражаю против этих допросов, мои успех
и не были достигнуты при помощи каких-либо технических секретов. Таким о
бразом, наши разговоры Ц немногим больше, чем дискуссия об авиации и о то
лько что закончившейся войне. Британцы не скрывают уважения к достижени
ям противника, их отношение построено на понятиях о спортивной честност
и, и мы это приветствуем. Каждый день в течении сорока пяти минут мы можем
прогуливаться за колючей проволокой. Все остальное время мы читаем и стр
оим планы, чем будем заниматься после войны. Примерно через две недели на
с посылают на север и интернируют в обычном американском лагере для воен
нопленных. В этом лагере много тысяч заключенных. Еды дают только самый м
инимум и некоторые из наших товарищей, которые находятся здесь уже какое
-то время, ослабли от истощения. Моя культя доставляет мне неприятности, н
ужна новая операция. Начальник медицинской части лагеря отказывается с
делать операцию на том основании, что я летал с одной ногой и ему совсем не
интересно, что происходит с моей культей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98