Она вздута, воспалилась, я страд
аю от острых болей. Лагерное начальство не могло бы придумать лучшей про
паганды среди тысяч немецких солдат в пользу их бывших офицеров. Многие
наши охранники хорошо знают немецкий, они эмигрировали в Штаты после 1933 г
ода и говорят по-немецки не хуже нас. У черных солдат добрый нрав и они пре
дупредительны, за исключением тех случаев, когда они напиваются. Через т
ри недели меня, вместе с Ниерманом и большинством тяжелораненных перево
дят в Саутгемптон. Мы толпимся на борту грузового судна «Кайзер». Когда п
роходят сутки, а нам не приносят никакой еды, мы подозреваем, что так и буд
ет продолжаться до самого Шербура, потому что американская команда соби
рается продать наши пайки на французском черном рынке. Группа ветеранов
русского фронта, узнав об этом, вламывается в кладовую и берет распредел
ение еды в свои руки. У моряков этого судна, которые узнают об этом рейде г
ораздо позже, вытягиваются лица. Поездка из Шербура в наш новый лагерь не
подалеку от Карентана не назовешь приятной, поскольку французское граж
данское население приветствует даже тяжелораненых солдат градом камне
й. Нам не помогают воспоминания о том, какую действительно комфортабельн
ую жизнь часто вели французские гражданские лица, находившиеся в Герман
ии. Многие из них были достаточно благоразумны, чтобы приветствовать сво
ю жизнь в комфорте в то время, когда мы сдерживали Советы на востоке. И те, к
то сегодня бросает в нас камни, когда-нибудь очнутся. Условия в новом лаге
ре почти те же самые, что и в Англии. И здесь мне поначалу отказывают в опер
ации. Неизвестно, когда меня отсюда выпустят, будут удерживать хотя бы из-
за моего ранга. Однажды меня увозят на Шербурский аэродром и поначалу мн
е кажется, что меня передают иванам. Это будет нечто для Советов, заполучи
ть фельдмаршала Шернера и меня в качестве приза за войну, выигранную на з
емле и в воздухе. Компас показывает 300 градусов, так что нас опять везут в Ан
глию. Зачем? Мы приземляемся примерно в тридцати километрах от моря на Та
нжмерском аэродроме, где находится школа командного состава Королевск
их военно-воздушных сил. Здесь я узнаю, что моего перевода добился майор Б
адер. Бадер Ц самый популярный летчик в RAF. Во время войны он был сбит и лет
ал на протезах. Он узнал, что я был интернирован в Карентанском лагере. Он
сам был военнопленным в Германии и предпринял несколько попыток к бегст
ву. Он может рассказать истории, которые отличаются от выдумок злобных а
гитаторов, любыми средствами пытающихся заклеймить нас, немцев, как варв
аров.* ** Это время, проведенное в Англии, стало настоящим лечением отдыхом
после лагерей для военнопленных. Здесь я вновь открываю, что существует
уважение к достижениям противника, рыцарство, которое естественным обр
азом присуще каждому офицеру, состоящему на службе любой страны мира. Ба
дер посылает меня в Лондон к человеку, который сделал ему протезы в надеж
де чтобы он сделал мне такие же. Я отклоняю это щедрое предложение, потому
что не смогу оплатить заказ. Я потерял на востоке все и еще не знаю, что мож
ет случиться в будущем. В любом случае я не смогу вернуть ему долг в фунтах
стерлингов. Майор Бадер почти оскорблен, когда я отказываюсь воспользов
аться его добротой и беспокоюсь за оплату. Он привозит этого человека с с
обой и тот делает гипсовый слепок. Протезист возвращается через несколь
ко дней и говорит мне, что культя, должно быть, вздута изнутри, поскольку о
на толще в конце, чем у основания, и прежде чем он сможет закончить изготов
ление протеза, необходимо провести операцию. Через несколько дней от аме
риканцев приходит запрос относительно меня, потому что меня, оказываетс
я, «одолжили» только на время и я должен быть возвращен на место. Мой отдых
почти закончен. Во время одного из последних дней в Танжмере, у меня состо
ялась многое разъясняющая дискуссия с курсантами RAF, которые учились в ле
тной школе. Один из них, не англичанин, надеясь, без всякого сомнения, разъ
ярить или унизить меня, спрашивает, что, по моему мнению, со мной могут сде
лать русские, если я вернусь в свои родные места в Силезии. «Я полагаю, рус
ские достаточно умны», отвечаю я, «чтобы воспользоваться моим опытом. В о
бласти борьбы с танками, которая неизбежна в любой новой войне, мои поясн
ения могут поставить противника русских в невыгодное положение. Я уничт
ожил более пятисот танков и, если предположить, что в течение нескольких
следующих лет я должен буду подготовить пять или шесть сотен пилотов, ка
ждый из которых уничтожит по крайней мере сотню танков, вы сами сможете д
огадаться, сколько танков должна будет выпустить промышленность проти
вника чтобы возместить все эти потери». Этот ответ порождает всеобщее уд
ивление и меня взволнованно спрашивают, как это можно совместить с моим
прошлым отношением к большевизму. До сих пор мне не позволяли сказать чт
о-нибудь пренебрежительное про Россию Ц их союзника. Но сейчас мне гово
рят о массовых депортациях на восток и рассказывают о случаях изнасилов
ания и жестокостей, о кровавом терроризме, с которым орды, нахлынувшие из
азиатских степей мучают покоренные народы… Это нечто новое для меня, пот
ому что раньше они тщательно избегали затрагивать эту тему, но сейчас их
взгляды точно соответствуют нашим собственным, достаточно часто выска
зываемым мнениям, и выражены они в тех словах, которые часто скопированы
из нашего лексикона. Командиры RAF, которые пилотировали Харрикейны на сто
роне русских под Мурманском, делятся своими воспоминаниями, они крайне р
езкие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98