Для того, чтобы взлететь вообще, нам приходится слива
ть горючее из баков, чтобы уменьшить вес самолета. Естественно, это умень
шает время, которое мы можем находиться в воздухе.
Мы взлетаем в час ночи Ц стоит кромешная темень. Мы летим на Судетскими г
орами в северо-западном направлении, в зону идущих боев. Местность под на
ми освещена пожарищами, горят села и города, вся Германия пылает. Мы поним
аем, что не можем предотвратить этот ужас, но лучше об этом не думать. На ок
раинах Берлина советские прожектора и зенитки уже нацелены на нас, почти
невозможно ориентироваться, поскольку город окутан густым дымом. В неко
торых местах огонь пылает так яростно, что он ослепляет и на земле нельзя
разглядеть никаких ориентиров, мне просто приходится какое-то время смо
треть в темноту, прежде чем я вновь могу что-то видеть, но даже после этого
я не могу найти нужную мне городскую магистраль. Одно пожарище за другим,
вспышки орудий, кошмарное зрелище. Моему радисту удается связаться с зем
лей, нам приказано ждать. Через 15 минут от полковника Белова поступает соо
бщение, что посадка невозможна, поскольку дорога находится под сильным а
ртиллерийским обстрелом и Советы уже захватили Потсдаммерплац. Мои инс
трукции заключаются в том, чтобы лететь в Рехлин и оттуда позвонить в Бер
лин, чтобы получить дальнейшие приказания.
У моего радиста есть частота этой радиостанции, мы торопимся вызвать Рех
лин, потому что наши баки почти пусты. Ниже нас простирается океан пламен
и, который может означать только то, что русские ворвались в город и с друг
ой стороны, в районе Нейрюппина и для бегства открыт только узкий коридо
р к западу. На мою просьбу включить огни, Рехлин отвечает отказом, они боят
ся, что немедленно навлекут на себя ночную атаку вражеских самолетов. Я ч
итаю им открытым текстом инструкции о нашей посадке, добавив от себя нес
колько не особенно вежливых замечаний. Все это все нравится мне все мень
ше и меньше, потому что горючее может кончиться в любой момент. Вдруг прав
ее нас загораются скудные огни и обозначают контуры какого-то аэродрома
. Мы приземляемся. Но где мы оказались? Это Виттсток, тридцать километров о
т Рехлина. Виттсток слушал наш разговор с Рехлином и решил включить свои
огни. Через час в 3 часа утра я прибываю в Рехлин, диспетчерская которого о
борудована радиосвязью. С ее помощью мне удается связаться с Берлином. П
олковник фон Белов говорит мне, что мне уже не нужно следовать в Берлин, по
скольку на предназначенное мне место был назначен фельдмаршал Риттер ф
он Грейм, с которым удалось связаться вовремя, более того, он говорит, что
в Берлине уже невозможно приземлится. Я отвечаю:
«Утром я сяду на „Штуке“ на этой магистрали. Я думаю, что на более легком с
амолете это еще можно сделать. Кроме того, мне кажется важным вывезти фюр
ера из этого опасного места, так чтобы он не потерял контроля над ситуаци
ей в целом».
Фон Белов просит меня не вешать трубку, пока он наводит справки. Он возвра
щается к телефону и говорит:
«Фюрер принял окончательное решение. Он решил, что Берлин нужно удержива
ть до последнего и поэтому не может оставить столицу, ситуация в которой
выглядит критической. Он уверен, что если покинет город, войска, удержива
ющие его, будут уверены, что он бросает Берлин на произвол судьбы и сделаю
т вывод, что любое сопротивление бесполезно. Поэтому фюрер намеревается
остаться в городе. Вам не следует пытаться попасть в город, но вы должны не
медленно возвращаться в Судетенланд чтобы обеспечить поддержку армии
фельдмаршала Шернера, которому приказано нанести удар в направлении Бе
рлина».
Я спрашиваю фон Белова, что он думает о ситуации, потому что он говорит мне
все это спокойно и без эмоций.
«Наше положение не кажется слишком хорошим, но наступление генерала Вен
ка или Шернера еще может спасти Берлин».
Я восхищаюсь его хладнокровием. Я знаю, что мне делать и возвращаюсь в сво
ю часть, чтобы продолжать боевые операции.


***

Шокирующая известие о том, что глава государства и верховный главнокома
ндующий всеми вооруженными силами Рейха мертв, оказывает на войска ошел
омляющий эффект. Но орды красных опустошают нашу страну и поэтому мы дол
жны продолжать сражаться. Мы только тогда сложим оружие, когда такой при
каз отдадут наши руководители. Это наш долг согласно присяге, это наш дол
г в виду ужасного рока, который угрожает нам, если мы сдадимся безоговоро
чно, как на этом настаивает враг. Это наш долг перед судьбой, которая помес
тила нас географически в самое сердце Европы и которому мы следовали сто
летиями: быть бастионом Европы против Востока. Понимает Европа или нет т
у роль, которую судьба возложила на нас, относится ли она к нам с фатальным
безразличием или с враждебностью, все это ни на йоту не изменяет наш долг
перед ней. Мы убеждены, что сможем высоко держать головы когда будет напи
сана история нашего континента и, в особенности, тех тревожных времен, ко
торые лежат впереди.
Восточный и западный фронт подходят все ближе и ближе друг к другу, нам вс
е труднее проводить операции. Можно только восхищаться дисциплиной мои
х людей, она осталось точно такой же, как в первый день войны. Я горжусь ими.
Самое суровое наказание для моих офицеров, как это было всегда, Ц когда и
м не разрешают лететь вместе с остальными на боевое задание. Я испытываю
проблемы с моей культей. Механики сконструировали для меня оригинально
е устройство похожее на дьяволово копыто, с которым я летаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98