Внезапно меня охватывает паника: гд
е моя нога?
«Ее нет»?
Хирург кивает. Спуск с горы на новеньких лыжах… прыжки в воду… атлетика…
прыжки с шестом… что теперь все это для меня значит? Сколько друзей было р
анено гораздо серьезней? Помнишь… одного в госпитале, в Днепропетровске
, его лицо и обе руки были оторваны взрывом мины? Потеря ноги, руки, головы,
Ц все это не имеет никакого значения, если только жертва могла бы спасти
родину от смертельной опасности… это не катастрофа, единственная катас
трофа в том, что я не смогу летать неделями… и это в такой критической ситу
ации! Эти мысли на секунду проносятся в моем мозгу и хирург говорит мне мя
гко:
«Я не смог ничего поделать. Кроме нескольких обрывков плоти и волокон та
м ничего не было, поэтому ногу пришлось ампутировать».
Если там больше ничего не было, думаю я про себя с мрачным юмором, что же он
смог ампутировать? Ну, конечно, для него это в порядке вещей, обычное дело.

«Но почему другая нога в гипсе»? Ц спрашивает он с изумлением.
«С прошлого ноября. Где я нахожусь»?
«В главном полевом госпитале войск СС в Зеелове».
«О, в Зеелове! Это в семи километрах от линии фронта. Так что я, очевидно, лет
ел на северо-запад, а не на запад».
«Вас принесли сюда эсэсовцы и один из наших офицеров-медиков сделал опе
рацию. У вас на совести еще один раненный», добавляет он с улыбкой.
«Я что, хирурга укусил»?
«Ну, до этого вы не дошли», говорит он, качая головой. «Нет, вы его никого не
кусали, но лейтенант Корал попытался приземлиться на „Шторхе“ рядом с те
м местом, где вы совершили вынужденную посадку. Но это, должно быть, было с
лишком сложно, его самолет спарашютировал… и сейчас у него голова перевя
зана»!
Добрый старый Корал! Кажется что если я даже и летел без сознания, у меня б
ыло несколько ангелов-хранителей!
Тем временем рейхсмаршал послал своего личного доктора с инструкциями
доставить меня немедленно в госпиталь, который разместился в бомбонепр
обиваемом бункере на территории Цоо, берлинского зоопарка, но хирург, ко
торый меня оперировал, не хочет и слушать об этом, потому что я потерял сли
шком много крови. Завтра все будет в порядке.
Доктор рейхсмаршала говорит мне, что Геринг немедленно сообщил об инцид
енте фюреру. Гитлер, сказал он, был очень рад, что я отделался сравнительно
легко.
«Конечно, если цыплята хотят быть умнее курицы», сказал он, как мне переда
ли, помимо других вещей. Я успокоился, что он не упоминал о том, что запрети
л мне летать. Я полагаю, что ввиду отчаянной борьбы и общей ситуации в посл
едние несколько недель, мое участие в боевых действиях было воспринято к
ак само собой разумеющееся.


***

На следующий день я переведен в бункер Цоо, который служит также платфор
мой для самых тяжелых зенитных орудий, участвующих в защите столицы от н
алетов против гражданского населения. На второй день на тумбочке у моей
кровати появляется телефон, я должен связываться с моей частью по поводу
боевых операций, общей ситуации и пр. Я знаю, что долго не пролежу в кроват
и и не хочу терять свой пост, поэтому я обеспокоен тем, чтобы оставаться в
курсе всех деталей и участвовать в делах части, пусть даже только по теле
фону. Доктора и медсестры, проявляющие обо мне трогательную заботу, по кр
айней мере в этом отношении не очень довольны своим новым пациентом. Они
продолжают говорить что-то об «отдыхе».
Почти каждый день меня посещают коллеги из части или другие друзья, неко
торые из них просто люди, которые представляются моими друзьями, чтобы п
роложить себе путь в мою палату. Когда это хорошенькие девушки, они широк
о открывают глаза и вопросительно поднимают брови, когда видят мою жену,
сидящую у постели.
Со мной уже заводили разговор о протезе, хотя они еще не знают, в какой сте
пени я поправился. Я нетерпелив и хочу встать как можно быстрее. Немного п
огодя меня навещает мастер по изготовлению протезов. Я прошу его сделать
мне временный протез с которым я смогу летать, даже если культя еще не заж
ила. Несколько первоклассных фирм отказываются, на том основании, что по
ка еще слишком рано.
Один мастер принимает заказ, но только в порядке эксперимента. Он приним
ается за дело столь энергично, что у меня начинает кружиться голова. Он на
кладывает гипс до самого паха не смазав поверхность и не приспособив защ
итный колпачок. Дав гипсу засохнуть, он советует лаконично: «Думайте о че
м-нибудь приятном»!
В тот же самый момент он со всей силы тянет гипс, к которому присохли волос
ы, и вырывает их с корнем. От боли мне кажется, что наступил конец света. Это
т парень явно ошибся с выбором профессии, ему следовало бы подковывать л
ошадей.
Моя третья эскадрилья и штаб полка тем временем переместились в Герлиц,
в тот самый городок, где я ходил в школу. Дом моих родителей находится совс
ем рядом. В данный момент русские пробиваются к деревне, советские танки
катятся по тем местам, где прошло мое детство. Я могу сойти с ума только от
одной мысли об этом. Моя семья, как и миллионы других, давно уже стали беже
нцами, не способными спасти ничего, кроме своих жизней. Я лежу, обреченный
на бездействие. Чем я заслужил такое? Я не должен об этом думать.
Цветы и всевозможные подарки, которые каждый день приносят в мою палату,
Ц доказательство любви народа к своим солдатам. Кроме рейхсмаршала мен
я дважды навещает министр пропаганды Геббельс, с которым я не был прежде
знаком. Он интересуется моим мнением о стратегической ситуации на восто
ке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98