Он немедленно открывает огонь из орудий самого крупного калибра:
"Я говорил с фюрером о вас на прошлой неделе, и вот что он сказал: когда Руде
ль был здесь, у меня не хватало духу сказать ему, что он должен прекратить
летать, я просто не мог ему сказать об этом. Но на что тогда вы, главнокоман
дующий Люфтваффе? Вы можете ему это сказать, я Ц нет. Я рад видеть Руделя, н
о я не хочу встречаться с ним снова до тех пор, пока он не уступит моим поже
ланиям. Я цитирую слова фюрера и я говорю вам об этом прямо. Я также больше
не хочу обсуждать этот вопрос. Я знаю наперед все ваши аргументы и возраж
ения! "
Это ошеломляющий удар. Я возвращаюсь в Кляйн-Эйхе. Во время полета мой ум
занят событиями последних часов. Сейчас я знаю, что должен игнорировать
приказ. Я чувствую, что это мой долг перед Германией, перед моей страной,
Ц бросить на чашу весов весь мой опыт и мои личные усилия. В ином случае я
буду казаться самому себе предателем. Я должен продолжать летать незави
симо от того, каковы будут последствия.
В мое отсутствие полк совершает боевой вылет. Лейтенант Вейсбах, который
не участвовал в полетах, потому что мне был нужен оперативный офицер, отп
равляется на танковую охоту с лейтенантом Людвигом, первоклассным стре
лком и обладателем Рыцарского креста. Они не возвращаются из боя, для нас
это невосполнимая потеря двух бесценных боевых товарищей. В эти дни мы д
олжны отдавать все, что у нас есть, мы не можем щадить себя. Меня эти операц
ии держат в большом напряжении чем когда-либо, потому что я все время помн
ю, что не выполнил приказ верховного главнокомандующего. Если что-нибуд
ь случится со мной, мне откажут в военных почестях и я буду опозорен, эта м
ысль беспокоит меня. Но я не могу ничего с этим поделать, я нахожусь в возд
ухе с утра до позднего вечера. Все мои офицеры знают, что если кто-то спрос
ит меня, я не на боевом вылете, а «только что куда-то отошел». Индивидуальн
ые счета уничтоженных танков всегда должны быть указаны в ежедневных от
четах, которые каждый вечер посылают в штаб Люфтваффе с указанием имени
летчика. Поскольку приказ о запрещении летать остается в стиле, цифра ун
ичтоженных мною танков больше не записываются на мой личный счет, а идут
на счет всего полка. До сих пор в эту категории записывались цифры уничто
женных танков только в том случае, если два летчика атаковали одну и ту же
цель. Тогда, для того, чтобы избежать двойного счета, цифра записывалась п
од рубрикой «Имя летчика точно указать невозможно, победа приписана все
му подразделению». Позднее у нас часто возникали споры с командованием,
которое указывало, что прежде мы всегда могли указать имя летчика. Почем
у вдруг столько танков появилось в графе «совместный счет»? Вначале мы о
тделывались от вопросов, говоря, что сейчас, когда кто-нибудь один замеча
ет танк, мы все пикируем на него одновременно, поскольку каждый хочет нан
ести удар. Однажды, во время моего вылета, для расследования является шпи
он в лице офицера Люфтваффе и вытягивает все из моего оперативного дежур
ного, пообещав, что никому ничего не расскажет. Кроме того один генерал за
стигает меня врасплох сразу после вылета на аэродроме в Гротткау, на кот
орый мы только что перебазировались. Он не верит моим уверениям, что это б
ыл всего лишь «короткий испытательный полет», но это, по его словам, не име
ет значения, потому что он «ничего не видел». Тем не менее, я вскоре обнару
живаю, что правда дошла до верховного командования. Однажды, вскоре посл
е визита генерала я упомянут в военном коммюнике как уничтоживший одинн
адцать танков и одновременно меня по телефону вызывают в Каринхалле. Я л
ечу туда и встречаю очень холодный прием. Первые слова рейхсмаршала:
«Фюреру известно, что вы продолжаете летать. Я полагаю, что он узнал об это
м из вчерашнего коммюнике. Он попросил меня предупредить вас, чтобы вы пр
екратили полеты немедленно и навсегда. Вы не должны вынуждать его прибег
ать к дисциплинарным акциям за неповиновение приказу. Более того, он не п
редставляет себе, что так может вести себя человек, награжденный высшей
германской наградой за храбрость. Я полагаю, что могу не добавлять своих
собственных комментариев».
Я выслушиваю его молча. Кратко расспросив меня о ситуации в Силезии, он от
пускает меня и я возвращаюсь в часть в тот же день. Мне ясно, что я должен пр
одолжать летать, если я хочу сохранить душевное равновесие во время стол
ь трудных испытаний для моей страны. Я должен продолжать летать.


***

Мы охотимся за танками в промышленном районе Верхней Силезии, где врагу
легче маскироваться, а нам Ц труднее его обнаружить. Наши атакующие Ю-87 к
рутятся между трубами промышленных городков Верхней Силезии. В Кифернш
тадтеле мы встречаем нашу артиллерию, которую мы уже дано не видели и пом
огаем им ликвидировать численно превосходящие силы Советов и их Т-34. Пост
епенно на Одере создан новый фронт. Создать новый фронт буквально из нич
его! На это способен только фельдмаршал Шернер! Мы часто видим его сейчас,
когда он посещает нашу базу чтобы обсудить со мной текущую ситуацию и во
зможные операции. Особую ценность для него представляют результаты наш
ей разведки. В это время докладывают о том, что командир эскадрильи Лау пр
опал без вести вместе со своим бортстрелком. Он подбит зенитками, соверш
ил на вынужденную посадку в районе Гросс-Вартенберга и захвачен в плен р
усскими. После того, как ему не удалась попытка приземлиться в стороне от
советских войск, ему пришлось садиться прямо в их гуще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98