Сколько глухарей с ним взял, сколько зайцев и кабанов!
И выходило, что продавать-то придется именно его…
Не снимать же с подарочного ружья пластинку с надписью. Тем более в Охотобществе Аристарха Павловича очень хорошо знали и сразу бы догадались, что он принес продавать. И дали бы за него больше, чем двести тысяч, – все-таки не рядовое ружье, а штучного изготовления, с гравировкой, с резьбой по цевью и шейке приклада.
Аристарх Павлович уложил «тулку» в чехол и, задавливая в себе чувства, отвез в Охотобщество. Там на ружья была очередь, и покупатель нашелся сразу, в цене сошлись без разговоров, и через пару дней можно было ехать и получать деньги. На обратном пути – дело было под вечер – он заглянул в теплицу к женщинам и заметил, что Валентины Ильинишны нет. Спросить же, где она, было неудобно, и потому Аристарх Павлович для порядка посидел под пальмами и собрался уходить. И тут Наталья Ивановна, будто между прочим, но с точным прицелом неожиданно сказала:
– А что наша Валечка-то в Москву поехала?
– Будто в управление вызвали, – ответили ей. – Отчет за полугодие.
– Это, значит, дня на два, – подытожила Наталья Ивановна и посмотрела на Аристарха Павловича – дескать, все понял?
Они наверняка уж на сорок раз обсудили тут Аристарха Павловича с Валентиной Ильинишной и теперь лишь делали вид, что ничего не замечают и ведут случайный разговор. И то, что сказано ему было как бы ненароком, интеллигентно, показывало, что все женщины – в сговоре и все-все понимают. Однако и эта поддержка не утешила Аристарха Павловича: день с самого утра был печальный и неудачный…
К тому же Кирилл с Аннушкой опять не приехали ночевать.

* * *

Они весь день мотались по городу с надеждой обменять золотые десятки на деревянные рубли. Находилось много желающих, и все давали полцены, считая, видимо, молодую пару людьми несведущими и неискушенными. А им же в самом начале удалось узнать настоящую цену монетам – в Москве давали по сто тысяч за штуку. И когда перекупщики стали набавлять, Кирилл уже был согласен отдать, однако Аннушка решила однозначно:
– Едем в Москву!
Ко всему прочему, она почувствовала опасность: будто за ними начал таскаться какой-то тип со складным зонтиком. Кирилл же с утра специально обрядился в камуфляж – зелено-пятнистую форму, которая придавала ему вид бывалого, тертого десантника. Танкистам такая форма не полагалась, но кто разберет, кому какая форма сейчас полагается. Что по уставу, а что нет?
И в электричке Аннушке все чудилось, что за ними следят, и они дважды переходили в другой вагон. Наверное, человеку, имеющему в кармане золото, всегда кажется погоня, тайное преследование и прочие страсти. В третий раз переходить Кирилл отказался и дурачась изобразил дегенеративно-циничную рожу убийцы. Это так развеселило Аннушку, что она забыла о слежке: в женихе пропадал актер! И так до самой Москвы Кирилл корчил рожи, если кто-то новый входил в вагон либо начинал пялиться на лейтенанта с девушкой: камуфляж не скрывал его, а, наоборот, притягивал внимание. Всякий раз Аннушка закатывалась от смеха, уткнувшись ему в плечо; он же стоически выдерживал и кривился еще, будто от неудовольствия.
Таким образом он защищал не золото, а ее, Аннушку, свою невесту, ибо ему-то чудилось, что все мужчины не сводят с нее глаз…
В Москву они добрались вечером, и на вокзале Кирилл предложил поехать на ночлег к своему однокурснику: ему очень хотелось показать Аннушку – вот бы челюсть отпала! «Где ты нашел ее?!» – «Места надо знать! Такие в столицах не живут!» Аннушка же решительно повлекла его за собой в метро. Ориентировалась она словно москвичка – пересели, где нужно, и вышли точно, куда хотели – на Кутузовский проспект. Там, в подъезде огромного сталинского дома, она предупредила:
– Только ничему не удивляйся.
– Авантюра продолжается!
Аннушка позвонила в какую-то квартиру. Дверь открыла моложавая, красивая женщина и сказала просто, словно они выходили на улицу погулять:
– Входи, Аня…
– Это – мой жених! – объявила Аннушка. – Кирилл Ерашов.
– Честь имею! – козырнул Кирилл.
– А это – моя мама, – представила Аннушка. – То есть твоя будущая теща!
– Очень приятно! – сказал Кирилл и скорчил физиономию убийцы. Но юмор тещей не был понят. Она поджала губки и пошла по коридору.
– Проходите…
– Мама, мы к тебе с ночевкой, – объявила Аннушка.
– Хорошо, – на ходу обронила она. – Баранова не будет дома…
– Кто такой Баранов? – шепотом спросил Кирилл.
– Мамин муж, – так же ответила Аннушка и уже громко добавила: – У нас свадьба ровно через месяц.
– Как жаль, – без сожаления проронила теща. – Мы уже будем в Ялте. Очень жаль.
Она усадила гостей на просторной кухне и принялась готовить кофе. Кухня, вернее, стены ее пестрели от множества разнообразной металлической посуды, кухонных агрегатов, коробок и банок. Обстановка при этом выглядела аккуратной и очень современной. И сама хозяйка, наряженная модно и со вкусом, удачно вписывалась в эту атмосферу, словно в рекламном ролике.
– Жаль, жаль, – еще раз повторила теща, дожидаясь, когда вскипит кофе. – У нас билеты…
«А мне совсем не жаль, – вдруг подумал Кирилл. – Ну и езжайте в свою Ялту!»
– Мы познакомились с Кириллом на улице, – призналась Аннушка. – Но это судьба, мама. Это счастливая встреча!
– Я рада, – сказала теща и разлила кофе по маленьким чашечкам. – Очень рада.
Кирилл неожиданно для себя увидел, что эта женщина невероятно уставшая. И хотя она двигалась свободно, но, кажется, в самом деле валится с ног: утомленность и тяжесть проступали в глазах, в сказанных словах и движениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144