Но вынутые из тайника и предварительно оцененные, они словно обросли подстерегающей отовсюду опасностью. Это состояние было смешным, странным и страшным: богатство требовало постоянного напряжения и оглядки. Решили ехать втроем с Аристархом Павловичем. Ордена – самые ценные – зашили с изнаночной стороны рубашек, а Вера в блузке на животе. Пришивали и смеялись сами над собой, ибо никто еще не бывал в такой нелепой ситуации. Потом начали вооружаться. У Веры был служебный пистолет с официальным разрешением, Аристарх Павлович достал кольт с четырьмя патронами сомнительной надежности, а военный человек, подполковник, оказался с голыми руками. Тогда Аристарх Павлович отдал ему незаконный кольт – если что, военного вряд ли станут обыскивать, а сам взял газовый баллончик Аннушки. Старший Ерашов долго осматривал патроны и все-таки разглядел дату выпуска –1910 год.
– О, отец, а я понял, откуда у тебя такая машинка! – догадался он. – И патроны оттуда же… Подари, зачем он тебе?
– Не проси, не дам! – отрезал Аристарх Павлович. – Что мое – то мое. Когда умру – заберешь.
– Тогда пойду опробую, – сказал Алексей. – Порох слежался…
– Нечего патроны жечь! Уже опробовал, и не раз.
– Ну, один! Кстати, может, и «макаровские» подойдут…
Он взял у Веры несколько пистолетных патронов, примерил их в патроннике – гильзы болтались, но не тонули в стволе. Вместе с Аристархом Павловичем они уплыли за озеро, и там Алексей пальнул в сосну сначала родным патроном, а затем «макаровскими». Они годились, разве что раздувало гильзу и не всегда срабатывал выбрасыватель.
На обратном пути, когда они подчаливали лодку к мосткам, к ним навстречу вышел Николай Николаевич Безручкин. Он казался спокойным и, как всегда, уверенным в себе.
– Ну что, мужики, постреляли? – просто поинтересовался он.
Это был вызов: после предупреждения старшего Ерашова Безручкин ни разу не попадался ему на глаза. Кольт у Алексея лежал в кармане и заметно оттягивал брюки.
– Постреляли, – сказал Аристарх Павлович. – Патроны новые пробовали!
– И что? Хорошие патроны?
– Хорошие!
– Серьезные вы ребята, – похвалил Николай Николаевич. – Не зря ОМОН-то приезжал… Ну, а как жить будем?
– Как прежде жили, так и будем жить, – многозначительно проговорил Аристарх Павлович.
– Прежде – это когда? До семнадцатого, что ли? – поинтересовался Безручкин. – Если как до семнадцатого, то у вас на сей раз ничего не выйдет. Тогда у Ерашовых были капиталы, а у наших – пушка в кармане. Теперь-то наоборот все, теперь с одной пушкой дела не сделаешь. Да и у нас тоже патроны не плохие.
– Я вам не советую говорить о патронах, – проронил старший Ерашов. – Хотите жить мирно – не зарьтесь на чужое.
– На чужое? – Николай Николаевич засмеялся. – Если это все твое – возьми! Возьми и неси!.. Да только унесешь ли? Пупок не развяжется?
– Веселый вы человек, – одобрил Алексей. – Не унывающий. А что, отец, возьмем его коммерческим директором? Пусть туристов веселит.
– Теперь он не пьет, так что не взять? – согласился Аристарх Павлович, занятый лодкой. – Мужик он с головой, из дерьма конфетку сделает.
Безручкин захохотал еще пуще, причем веселился откровенно, без всякой игры.
– Да уж возьмите, барин! Служить буду верой и правдой! Не откажи, отец родной! – просмеялся, вытер слезы. – Шутить изволите, барин?
– Мы люди серьезные, – заверил Аристарх Павлович. – Соглашайся, пока предлагаем.
– Что же вы такие наивные, ребята? – жалея, проговорил Николай Николаевич. – Если мне пакость в арбитраже устроили, так уж все? Уж на коне?.. Запомните, любезные вы мои, перераспределение капитала уже произошло. Вы поздно хватились, поезд ушел. На первый раз я прощаю, но впредь не мешайте мне. Живите тихо и спокойно.
Старший Ерашов подошел к нему вплотную:
– Надо полагать, это ультиматум? А потом – военные действия?
– В отношении военных действий, мне с вами не потягаться, – улыбнулся Николай Николаевич. – Вы же все – профессионалы в этом деле. На своем веку-то сколько народу поубивали?.. Я же человек мирный и стрелять не умею. Не валяй дурака, подполковник, и сестрице своей скажи, чтоб не дергалась. Мне это не нравится.
Он круто развернулся и неторопливо пошел к своему подъезду, словно подставляя спину под выстрел.
– Неужели он когда-то был пьяница и забулдыга? – спросил старший Ерашов, провожая взглядом Безручкина.
– Был, – вымолвил Аристарх Павлович. – И тогда от него натерпелись. И сейчас еще поплачем, конкурент серьезный.
– Что-то я ничего не понимаю…
– А что тут понимать, Алеша, – вздохнул Аристарх Павлович. – На чужого дядю работать не хотел, вот и гулял. Чуть дали волю – первый развернулся. На какие шиши, не знаю, может, тоже клад нашел…
Старший Ерашов сел на мостки и уронил руки.
– Знаешь, отец, а ведь с ним воевать придется. Хорошо, если капиталами… А я не хочу! Навоевался, настрелялся – не хочу больше!
… На следующее утро первой электричкой они благополучно привезли ордена в Москву и сдали на экспертизу. Однако пришлось задержаться еще на две ночи в ожидании заключения: в случае отрицательных результатов их бы пришлось возвращать домой. Аристарх Павлович и радовался и страдал. Остановились у старшей дочери Ирины, а младшая, Наташа, прибежала и осталась рядом на оба дня. Наконец он познакомил их с новой родней, и все бы хорошо, да душа болела за домашних. Кроме Олега – женщины да дети, и что взбредет в голову соседу-конкуренту, пока Аристарх Павлович в Москве? Из Олега защитник-то никудышный, хоть бы догадались не ходить никуда по вечерам, когда темно. Валентину Ильинишну он предупредил, а остальных не успел – рано уезжали… Экспертизу наконец получили положительную, ордена оставили на хранение в сейфе Алмазного фонда и помчались на вокзал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144