А за озером, в сосновом бору, Аристарх Павлович выхватил кольт и дважды пальнул в небо.
– Салют! – пел он, словно колокол, а Кирилл трепал его за руку:
– Дай мне! Дай я!..
Аристарх Павлович вложил в его руку пистолет и, придерживая ее, направил в небо.
– Я сам! Я сам! – вырвался Кирилл. – Я же – офицер, тиимать!
И тоже два раза выстрелил. После чего Аристарх Павлович забрал кольт, поставил на предохранитель и спрятал в карман.
– Патронов мало! – пропел он. – Шесть штук осталось.
– Да я найду к нему патронов! – пытался выклянчить Кирилл. – Дай еще! Хоть разок!
Аристарх Павлович по-скупердяйски выщелкнул патроны из магазина и оставил только один. Младший Ерашов, смакуя выстрел, аж постанывал от удовольствия. Грохотало здорово, наверняка в городе слышно, поэтому Аристарх Павлович запел уже серьезно:
– Теперь бежим, не то милиция приедет.
И они побежали. И дурачились по дороге: Кирилл изображал жеребенка, а Аристарх Павлович – немого хозяина.
– Ага, тиимать! – кричал он.
– Тиимать! – откликался «жеребенок», и оба ржали.
Оказывается, впопыхах и в восторге они забыли запереть входную дверь. Входили на цыпочках, вспомнив о соседях, да было поздно: у потухшего камина сидела Надежда Александровна. Она встретила мужчин презрительным молчанием и так же молча проследовала к себе, притворив дверь. Кирилл, по-школьному балуясь, передразнил ее походку и шмякнулся в кресло.
– Можно погулять русским офицерам? Законно погулять, находясь в отпуске?
Он был пьян и, как говорят алкоголики, сломался: руки не слушались, голова падала, хотя Кирилл старался держать ее прямо. Аристарх Павлович почувствовал свою вину, и грядущая завтрашняя выволочка от бабушки Полины в один миг смахнула молодецкую веселость и ухарство.
– Спать, Кирилл! – в приказном порядке запел он. – Ложись-ка на диван!
И почти волоком перетащил Кирилла в постель, раздел, укрыл и выключил свет. Сам же сел в кресло и радовался теперь тихо, под легкое свечение углей, исходящее из камина. «Ну и пусть, – думал он. – Пусть нам завтра влетит за гулянку. Было хорошо… Было так хорошо! И ему было хорошо, может, и к дому привыкнет. А к дому привыкнет – человек уже будет надежный. Глядишь, и я с ним оживу. Раньше говорил – теперь запел! Ну и буду петь. Буду петь…»

* * *

Наутро Кирилл проснулся, полежал, припоминая вчерашний шальной вечер, и тихо позвал:
– Палыч? А Палыч?
– Ага! – откликнулся тот.
– Здорово мы вчера погусарили? Со стрельбой… Или мне приснилась стрельба?
– Ага!
– Нет, ну правда? Салют давали?
– Ага! Тиимать…
Кирилл помолчал, повозился и сел на постели.
– Жениться надо… Действительно, забросят в глухомань – сопьюсь. И даже без глухомани могу… – и тут же поправился: – Нет, Палыч, я ведь редко выпиваю, от случая к случаю. Но чувствую, могу спиться.
– Ага, – поддержал Аристарх Павлович.
– Сегодня же пойду искать невесту, – серьезно сказал младший Ерашов. – Мы с парнями договорились… Через пару месяцев устроить совместную свадьбу. Ну, кто себе подруг найдет… А кто не найдет – с того штраф в пользу женихов… Все! – Он вскочил и стал делать энергичные упражнения. – Пьянки побоку, Палыч! Женимся! И ты тоже! За компанию, а?
– Ага! – засмеялся Аристарх Павлович.
– Палыч?! – вдруг закричал Кирилл. – Ты же вчера заговорил! Тьфу! Вылетело из головы! Ты же вчера песни пел! А какой голос у тебя прорезался! Ну-ка, спой!
Аристарх Павлович взял карандаш и крупно написал: «Боюсь!»
– Ну, блин, испугался! Пой!
«Пошли на кросс», – отписался тот и стал натягивать спортивную майку.
Они вывели жеребчика из стойла и побежали по аллеям, которые, если знать их расположение, замыкались в большой круг и проходили по самым заповедным местам Дендрария. Утро было ясное, роса еще искрилась повсюду и холодила ноги; остатки похмелья вылетели почти мгновенно. Заполошный жеребенок заставлял то набавлять темп, то сбрасывать его, вовлекал в игру.
Мужикам же было сначала трудновато, бросало в пот, подступала одышка, но расшевелились, взяли второе дыхание и стали замечать, что утро радостное, что трава в алмазах, как ордена, и птицы заливаются. На втором кругу Кирилл уже бегал взапуски с Ага, однако проигрывал: жеребчик, в крови которого бродила страсть к состязаниям, мгновенно набирал скорость и оставлял двуногого далеко позади. И потом, обернувшись, словно смеялся над ним: ну, как я тебя? То-то!..
На последнем кругу они свернули к озеру и, раздевшись на ходу, попрыгали в воду. И уж было начали веселую возню на отмели, да Аристарх Павлович вдруг хлопнул по голым ляжкам:
– Тиимать!
– Ты что, Палыч?
– Сколько время? – запел Аристарх Павлович. – На службу опоздал! Ага запрешь в сарай, накосишь сена! Я прибегу потом!
И помчался домой собираться на службу.
Кирилл, пользуясь случаем, часа полтора еще бесился с жеребчиком в воде, плавали с ним на другой берег, носились там по отмели и наконец, утомленные, нескорым шагом пришли домой. Ага он запер в сарае и пошел сдаваться бабушке Полине: делать нечего, после кросса и купания хотелось не есть, а жрать.
Бабушка Полина полулежала возле включенного телевизора и наблюдала борьбу у микрофонов.
– Полина Михайловна, простите великодушно, – дипломатично и ласково сказал Кирилл. – Мы вчера с Аристархом Павловичем устроили небольшую дружескую вечеринку… И пели песни.
Бабушка Полина словно его не видела, хотя внук торчал у телевизора. Тогда Кирилл убавил звук и сказал еще раз:
– Мы вчера устроили дружескую попойку с Палычем. Но все было прилично.
– Включи звук, – холодно сказала бабушка Полина.
– Ну, простите, Полина Михайловна… Ну, погусарили слегка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144