— Ну,— продолжал Базаркул,— говори, что будем делать?
— А что делать, если так вышло, придется их успокоить, у меня, слава богу, скот еще не перевелся.
— О скоте не толкуй. Я отдал. Ты верни все остальное. Все до последней мелочи — и седла, и прочее.
— Ладно.
— Ну если так...
Саты-бий ушел от Базаркула, кипя мстительной злобой. Он, видишь ли, отдал скот! Отдал, чтобы выглядеть щедрым и благородным в глазах этих голодранцев, чтобы привлечь их на свою сторону. Ну, погоди, придет и твой час, не вечно твое благополучие, ой, не вечно!
Но как бы там ни было, а дело улаживать придется. Не вышло так, чтобы оно само собой улеглось, по-родственному. Значит, он должен теперь кланяться всякой рвани, унижать свое достоинство? И все об этом узнают? Да-а, взять — это одно, а отдать назад не так-то просто. Нужно признаваться, что допустил ошибку, просить прощения... Как это сделаешь? К себе их позвать? Нет, так тоже не годится, вернее, не получится так.
Мысли беспорядочно крутились в голове всю дорогу, а дома первый, кого увидел Саты-бий, был зять, муж старшей сестры. Приехал. Зять сидел на почетном месте, а сестра тоже была тут в своем огромном элечеке1. У порога жался еще кто-то из чужих.
Саты-бий первым долгом поздоровался с зятем и сестрой; расспросили друг друга о здоровье и делах, потом сели пить чай. После одной-двух пиалок жена сказала Саты-бию:
— К тебе вот парень пришел.
Только теперь Саты-бий разглядел того, кто молча ждал
1 Э л е ч е к — головной убор киргизской замужней женщины, обычно белый.
у порога: так называемый сын Бая, а попросту сказать — взятый в семью парнишка для услуг.
— Это ты, Шишкара? — Саты-бий отер большим платком пот со лба.— Ну, с чем явился?
— Баке велел позвать вас к себе,— ответила вместо парня жена Саты-бия.
Надо же, как кстати бог помог! Нашелся случай сам собой... Саты-бий старательно сложил платок и спрятал в карман.
— Все у вас там тихо-мирно? — спросил он, и в голосе звучало нетерпение.
— Да,— буркнул посланный себе под нос.— Просил вас позвать.
Саты-бий усмехнулся про себя. Дело неспроста. Скорее всего, сговорились они с Баем...
Зять сообщил, что они с женой собираются погостить с неделю.
— Да вот видите, дело-то какое, но ничего, я скоро вернусь,— успокоил гостей Саты-бий и обратился к жене: — Дай-ка мне бумажных денег. Понадобятся.
Жена молча открыла сундучок, достала пачку денег.
— Довольно?
— Хватит.— Саты-бий убрал деньги в карман на груди и встал.— Пойдем, Шишкара.
Саты-бий не сомневался, что у Бая собрался народ. Так и вышло: возле юрты суматоха, лошадей у коновязи множество.
Да, на этот раз Бай собрал и аксакалов, и мужчин почтенных, уважаемых, хоть и не седобородых. Только вот Базаркул... Но по такому поводу он вряд ли согласился бы на людях высказываться. Хорошо, что Саты-бия известили...
Джигиты приняли у него коня. Немного поодаль стоял Кутуйан вместе с несколькими сверстниками. Увидев Саты- бия, он так и вспыхнул. Раньше, когда ему не приходилось встречаться с Саты-бием, Кутуйан был полон уважения к нему, считал духовным наставником, с глубоким вниманием прислушивался к тому, что рассказывали о нем, о его словах. Все это оказалось неправдой. Веди себя в соответствии с поучениями муллы, но не с его поступками. Верное присловье.
Саты-бия ввели в юрту, проводили к почетному месту. Он сразу увидел, что в юрте сидят самые уважаемые
аксакалы. У каждого, известно, своя забота. Бай собрал всех, чтобы посоветоваться о своем намерении вступить в новый брак. Нельзя не посоветоваться, нельзя не осведомить об этом самых известных, самых почитаемых людей. Как же иначе? Он не какой-нибудь отщепенец. Пусть он богат и знатен, но от общества отгораживаться негоже. Все, кто нынче собрались у него в юрте, для него первые после бога. Отец его был человек богатый, именитый, к тому же он месяцы и годы провел в Мекке у гроба пророка, сделался хаджи1... Что же, богатство есть богатство, но его надо кому-то оставить в наследство. Бай женат второй раз. Первая жена скончалась по воле аллаха, она рано ушла из мира и не успела родить. Его вторая жена замужем за ним уже восемь лет, но у нее нет детей. Развестись с ней он не может себе позволить. У нее лишь одна вина, да и то не вина, а беда. Как ни суди, как ни ряди, нет у нее никаких недостатков. И красива, и умна, не женщина, а настоящее сокровище. Однако что бы ни было, а Бай не всегда относится к ней как к ровне. Теперь он сделает ее байбиче — старшей женой, возьмет себе еще одну жену, поставит новую свадебную юрту, как говорится, обновит постель. Байбиче... Она должна выглядеть солидно, когда сидит на почетном месте в белом элечеке, в пышном просторном наряде, покрывающем своими складками чуть ли не пол-юрты... Хозяйка! Госпожа! А эта бедняжка, не носи она женский платок, почти не отличалась бы от девушки, у которой прыгают по плечам сорок косичек. Двадцать семь лет ей... разве это возраст для байбиче?
Бай сидел понурый, крепко прикусив губу, и не подымал глаз. Что поделаешь, нужен наследник. Пришло время позаботиться об этом, иначе он не только не затеял бы такую историю, но и думать бы ни о чем подобном не захотел.
Саты-бий украдкой поглядывал на Бегаим. Красивая, стройная, она сидит как ни в чем не бывало и ничем не выдает своих чувств.
— А как считает моя джене? — задал вопрос Саты-бий.
Бай молчал. Он вообще не любил много говорить, тем
более что особым красноречием никогда не отличался, а тут еще дело такое.
Бегаим, ничуть не смущаясь, отвечает сама:
— Спасибо за внимание, но, пожалуйста, не беспокойтесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92