Великий человек, избранник аллаха! Истинный мусульманин, вспомните хотя бы эмира Музаффа- ра, ничего не пожалеет для других. Нынче наш хан уже не тот, что прежде, он собрал вокруг себя непреодолимую
1 Колпаковский Г. А. — начальник Алатауского округа.
2 Бахадур — богатырь, герой. У киргизов это слово звучало «ба тыр». Ракматылда произносит его на персидский манер.
силу, укрепился. Теперь и вы, и ваши братья казахи станете вести под его защитой счастливую жизнь. Не тревожтесь из-за неверных, им здесь не удержаться. Потерпите немного, скоро они будут стерты в порошок. Это не я вам говорю, почтенные, это слова самого хана Кудаяра, а у него что сказано, то сделано!
Он говорил долго. Никто ему не возражал, мало того, Байтик время от времени молча кивал головой как бы в знак поддержки и согласия. Кивать-то кивал, но мысленно отвечал Ракматылде примерно так: знаем мы истинную цену Кудаяру, которого ты превозносишь до небес. Если бы не Музаффар, не видать бы ему трона как своих ушей...
Время перевалило за полдень, а пир все продолжался. Веселились, громко смеялись, шутки так и сыпались. Ракматылда сделался еще более разговорчив и благодушен. «Оттаяли» и его спутники.
И тут в дверях появился Саты-бий,— неизвестно, где он был до сих пор. Поклонился и сел напротив Ракматылды. Кроме прислуживающих джигитов никто вроде бы и не обратил особого внимания на приход Саты-бия. Все продолжали есть, пить и веселиться.
Однако Ракматылда забеспокоился. Задвигался на месте, поправляя одежду, тяжело вздыхая, а сам тем временем кинул исподтишка пронзительный взгляд на Саты-бия. Тот на взгляд не ответил взглядом, но весь вид его подтверждал: он нечто таит про себя, явился сюда не зря. В чем дело? Как это узнать, как выбраться отсюда — ведь здесь не поговоришь.
Ракматылда беспокоился все больше, и Саты-бий это понимал, но, конечно, и он не мог найти удобного повода для тайной беседы.
Немного погодя удобный момент все-таки наступил. Общепризнанный острослов Азамат в ответ на чей-то вопрос сказанул такое, что все покатились со смеху. Взгляды Ракматылды и Саты-бия встретились, Саты-бий подмигнул и вышел из юрты, и опять-таки никто на это даже бровью не повел. Ракматылда тем временем быстро наклонился к военачальнику, сидевшему рядом с Мамаразыком, и что-то шепнул ему в самое ухо. Тот немедля встал и направился к дверям. Вернулся он очень скоро.
Байгазы незаметно следил за ним и взвешивал про себя: заподозрил что-нибудь или просто так выходил? Сигнал к нападению подавать было рано. Ни один из сидящих в юрте словно бы ни о чем не ведал, пир продолжался, все такой же
шумный и веселый, ничего не изменилось. Однако Байгазы волновался уже не на шутку — и не напрасно: тот военачальник, который недавно зачем-то выходил из юрты, попросил поднять кошму, возле которой сидели почетные гости, под предлогом, что в юрте стало душно и хорошо бы глотнуть свежего воздуха. Байгазы заметил, что то же самое сделано в юртах, где сидели сипаи... Нет, этот шайтан определенно что-то учуял... Чего ждать? Промедлить лишнее — значит упустить их. Джигиты готовы. Пора начинать. И, словно угадав его намерение, Байтик повернулся к Ракматылде:
— Ну что же, мой бек, избранник аллаха. Пришел твой черед получить сполна за грехи! Час настал!
В тот же миг Байгазы сбросил наземь укрепленное на чамгараке кокандское знамя и выбежал из юрты с криком:
— Хватай их, сыны ай-тамги!1 Бей!
И тотчас все смешалось в бешеной схватке. Все, кто знал о заговоре, только и ждали знака. Ринулись конные и пешие, взметнулись кинжалы и соилы2. Над стойбищем стоял крик. Ржали, обрывая привязи, всполошенные кони. Валялись, шипя, дымя и рассыпая угли, опрокинутые самовары; лилась прямо в очаги шурпа из перевернутых котлов. Дым и чад, в котором и разглядеть было немыслимо, кто на кого напал.
Сипаи вначале полностью растерялись и бросались, выпучив глаза, из стороны в сторону, не в силах даже голос подать. Полуодетые, а то и босые, они в конце концов побежали к коновязям, надеясь ускакать верхом. Но куда там: «ребята» Байгазы пообрезали стремена, седла сворачивались набок, едва всадник хватался за луку. Часть сипаев окружила юрту для почетных гостей и в рукопашной схватке пыталась добраться до бека, высвободить его, спасти. Его самого не видать было в этой каше, но, скорее всего, находился он в левой половине полуразоренной юрты, окруженный кокандцами во главе с обоими военачальниками.
Еще человек десять сипаев вскоре пробились сюда, ведя с собой коня Ракматылды. Неизвестно, где находился в это время Асеин, но Санджар был свидетелем стычки и видел, как Койчуке напал с кривым самодельным кинжалом на одного из сипаев, в котором узнал того, кто вместе с другими ограбил его аил.
— Вот ты где! — яростно кричал Койчуке.— Ну, теперь
берегись, пришел твой черед! Тебе мало было налога, ты убивал людей без разбору, получай! Получай! Получай!
Он схватил сипая за глотку и занес над ним кинжал, но ударить не успел: сверкнула сабля другого сипая. Она прошла сквозь правое плечо Койчуке и выбила из его руки кинжал. Койчуке застонал, кровь хлынула рекой, заливая спину и грудь. Он понял, что смерть близка, стиснул зубы и, не отпуская левой руки, которой держал сипая за горло, наполовину стащил его с седла и начал душить. У того посинело лицо, выкатились глаза... Лошадь его беспорядочно топталась, кружилась на месте.
Тем временем Ракматылду сумели вывести из юрты и усадить в седло. Возле него были еще верховые, тесно прижатые один к другому. Противник Койчуке рванулся было за ними, но это ему не удалось:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92