— «Выпьем»! Тоже скажешь! В своем ты разуме или нет? Больше ничего не придумаешь?
— А что такого? Чем мы хуже людей, или нас бог убил? Деньги у нас свои, добытые честным трудом. Не краденые. Чего нам очень-то скупиться?
Асеин глядел на Санджара чуть ли не со страхом.
— Так вот ты что имел в виду!
Санджар понял, что друг принимает его слова всерьез. Покачал головой:
— Ох ты, а еще прикидываешься богобоязненным! Ну и мысли у тебя, все о дурном, о запрещенном. Я имел в виду, что мы с тобой завернем в лавку к лепешечнику и там напьемся чаю.
— Ну!— Асеин надвинул шапку на лоб и отрывисто рассмеялся.— Вот ты что надумал!
— Я что тебе говорил?
— Сказал «выпьем чего-нибудь».
— Так ведь и чай пьют! Или ты считаешь, что его едят?
— Ну, ладно, ладно!— Асеин нагнулся и вытер глаза концом пояса.
За разговорами старые друзья выехали к речке Кара-Су у Боз-Болтека и тут, можно сказать, столкнулись нос к носу с большой группой всадников, двигавшихся по прямой дороге, что вела к верховьям реки. При виде этих всадников слова замерли у стариков на устах. Сразу стало ясно, что не простые люди эти всадники. Впереди ехали трое в куньих шапках, в халатах со стоячим воротом. Украшенная серебром сбруя коней тонко позвякивала. Сопровождали этих троих джигиты, одетые и снаряженные попроще, и ехали они чуть поодаль.
Надо же было наткнуться! Как нарочно съехались, и шайтан его знает, как лучше поступить. В сторону, наверное, отвернуть... И оба старика, сжав коленями бока лошадей, принялись нахлестывать волов, даже не поздоровавшись с вельможами.
Одним из троих оказался Саты-бий. Он, должно быть, узнал стариков.
— Вы чего от людей шарахаетесь, а? А ну, давайте сюда, живей, живей!
Делать нечего, Санджар и Асеин послушались. Джигиты окружили их. Кутуйан почувствовал, что дело может обернуться худо. Он мгновенно соскочил на дорогу, прижал обе руки к сердцу.
— Ассалам алейкум, почтенные господа! — поздоровался он и повернулся к Саты-бию:— Простите нас, ата! Извините, мы не заметили...
Средний из трех всадников вдруг улыбнулся и, натянув поводья, ответил на приветствие:
— Алейкум ассалам! Ты откуда, батыр?
— Я из рода кунту, мирза.
Всадник повернулся к Саты-бию, тот закивал, подтверждая: да, да, кунту... И набросился на стариков:
— Вы что, дети малые? Приличий не знаете? Загородили всю дорогу, а поздороваться забыли? Такое поведение не подобает истинному мусульманину. Заелись, глаза жиром заплыли. Верно сказано, что плохая невестка всюду суется впереди свекра. Так и вы никого не замечаете. Ну, чего молчите? Или толокном набили рты? Толокна у вас нынче много, вот вы и надулись спесью...
«Так и вы...», «вот и вы...» — слова сыпались дождем, одно хлеще другого. Асеин слушал, а внутри у него все кипело. Смотри какой «свекор» нашелся! Холуй кому служит, тому готов сапоги лизать! Смотрит глазом, говорит языком своего господина. Хорошо бы напомнить ему другую поговорку: поставь дурака надзирателем, он родному сыну глаз выбьет! Однако ничего не поделаешь, нужно сдержаться, стерпеть. Несдержанностью только себе навредишь.
— Сатыке,— виноватым голосом заговорил Санджар.— Мы к тебе всегда с уважением. Поверь, спешили мы. Ты уж прости нас ради наших седых бород.
Маленькие желтые глазки Саты-бия так и вспыхнули.
— Я-то что, вы .этих вот почтенных людей должны были уважить! Нечего на свои седые бороды показывать, наоборот, тем стыдней для вас, что вы, дожив до седых волос, приличию не научились! Сколько я грубости и невежества вытерпел от вас, язык заболел твердить все одно и то же.
— Сатыке...— снова заговорил было Санджар, но Саты- бий перебил его:
— Довольно! Скажите-ка, куда это вы скотину гоните? Кому-нибудь в подарок? Раньше-то вы обо всем спрашивали, обо всем советовались, а нынче делаете что хотите, никого из старших не спрашивая. Зазнались, зазнались! Набили животы и бога забыли. Ну, чего молчишь?
— Так ведь я и говорю...— Санджар запнулся, но тут на помощь ему поспешил Кутуйан:
— Мы все из племени кунту. Вы наш глава. Мы не в подарок кому-нибудь, мы на базар гоним скотину.
Саты-бий сверкнул взглядом на Кутуйана.
— А-а, на базар?— приветливо удивился он.— Поня-атно. Денежки, стало быть, получите, а что с ними делать станете? Та-акой товар!
Асеин все-таки не выдержал:
— Каждый везет на базар что у него есть...
Эти слова вызвали новый поток красноречия Саты-бия.
Ухватившись обеими руками за луку седла, он читал наставления:
— Кто может оценить, что у него есть, а кто и не может. Бывает, думает человек только о том, что у него есть, а счастье свое упускает. За тем, что есть, уследить трудно, а то, чего нет, найти трудно, Асеин...
И опять пошло-поехало: «То, что есть», «То, чего нет»...
Асеин прервал эту речь.
— Труд! — сказал он.— В конце-то концов, каждый знает, как и сколько он трудился и чего заслужил за свой труд. Да, это правда, за тем, что есть, нелегко уследить, то, чего нет, найти нелегко, но то, что добыто в трудах, надо уметь ценить.
— Что-что?! Ну и ну!— Саты-бий побагровел от злости.— Слыхали, как он заговорил? Слыхали? Поистине, постыдился бы седой своей бороды!
Санджар сошел с седла:
— Сатыке, будь терпелив. Раз уж ты заговорил о наших седых бородах, прояви к ним уважение хотя бы в присутствии твоих спутников. Как бы то ни было, годами мы старше тебя. Что ты все бранишь нас? Объясни, чем мы провинились?
— Никто и не думает вас бранить. Речь идет об уважительности, о чести мусульманина, о том, что вы от предписаний нашей веры уклоняетесь.
— Не говори так!— Санджар весь побелел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92