В разговор вмешался Садак, который недавно зашел в юрту и присел у порога:
— Не только до Джантыка, Баке, но до Боз-Ала. Слева перевалили через Кыр-Джон, справа — через Орто-Джон. Рассказывали люди, которые видели своими глазами.
— Да, да,— подтвердил Бай.
У Санджара дух захватило от возмущения. Мало того что здешние джатаки лишатся своих угодий, ведь это и чести противно! За что такая обида? Ведь это их золотая колыбель,
родимая земля, она переходила веками от отца к сыну, от сына к внуку, а этот, понимаешь ли, новый Эсен-хан1 захватывает все новые участки, переваливает за один да за другой хребет, словно он тут единственный хозяин! Кто они ему — добыча? Чем они хуже, чем ниже его? И куда смотрит Базаркул? Дожидается, чтобы с него чапан сняли, тогда только спохватится? Как бы то ни было, мы дети старшего из предков2.
В юрте стояла ничем не нарушаемая тишина, все сидели в тягостном раздумье.
Бегаим без слов понимала, о чем они думают. Да и ни к чему тут слова. О Байтике нужно говорить в другом месте и с другими людьми, а пока лучше помолчать и потерпеть. Мало ли пастбищ кроме Арчалы, место найдется.
Видимо, и все остальные предпочитали держать свои мысли при себе. О многом или о малом, но каждый прежде всего беспокоился о собственном хозяйстве. Не повредить бы себе излишней болтовней, не попасть бы в беду. Уж лучше, поскольку уважение хозяевам оказано, посидеть еще немного, потолковать о том о сем, да и убраться восвояси по домам, в тепло и уют.
Однако так не вышло. Садак — точь-в-точь легкодумный Сары! — выпалил:
— Это наше джайлоо! Так и надо заявить!
Санджар насупился. «Тебе-то для каких таких несметных отар выпасов не хватает? Сидел бы да молчал, если кому и заявлять, то хозяевам этой юрты...» — так и написано было у него на лице. Очевидно, о том же думал и опустивший глаза Асеин.
— Да, надо так и заявить! Иначе Байтик все наши земли заполонит своими стадами и табунами! — с жаром поддержал Садака джигит в домотканом чапане, который как-то незаметно для всех оказался в юрте. По виду был он пастух.
Бай усмехнулся.
— Кто же это заявит? — спросил он.
— А Базаке?
— Да, или еще лучше Сатыке! — подался вперед Садак.— Он с Байтиком запросто...
1 Эсен-хан — персонаж эпоса «Манас», хан-захватчик.
2 Считалось, что у легендарного Солто было три сына. Кунту — старший из них, а Базаркул считается его потомком, в отличие от Байтика — потомка «младшего» рода.
— Ну, ежели так...— Бай сел поудобнее, видимо собираясь повести долгий разговор.
Добрая жена найдет способ вовремя поправить мужа. Бегаим пуще всего опасалась, что о Бае пойдут сплетни и пересуды, поэтому тотчас повернула беседу в иное русло:
— Ах, мужчины, мужчины! Все бы им геройствовать да сражаться! Для споров и драк есть свое время, а нам бы нынче лучше узнать про все новости, посидеть да поговорить по душам. Месяц пройдет, да что там, неделя пройдет — и то по своим соскучишься.— Бегаим повернулась к Асеину: — Аке, как ваше здоровье, как хозяйство? Ваша... м-м-м, как бишь ее... да, Мээркан-джене жива-здорова?
— Спасибо, все хорошо, все мы здоровы.
— Кутуйан-то совсем большой. Видела его давеча, ох, думаю, как время-то бежит!
— Да, ваша правда, бежит незаметно.
— Мальчик расторопный, а?
Асеин с улыбкой погладил бороду.
— Бойкий паренек, пошли ему бог здоровья.
— Вы говорите о сынке тети Мээркан? — Садак расплылся от удовольствия...— Ну, он...
Санджар прервал его и поправил внушительно:
— Лучше сказать, что он сын Ормона...
— Да, да... Такой смирный был человек, этот Ормон, а сын...
Санджар снова прервал его:
— Смирный, скажет тоже! Скромный — вот верное слово! Скромный и простой, да только на вид. Не человек был, а настоящее сокровище! Он много знал о наших богатырях и об их подвигах и умел про них рассказывать.
— Да...— Асеин вздохнул.— Верно говорит Санджаке, он много знал. Послушать только, как он родословье излагал! Кунту, култу, чаа1 — это ведь не такие давние дела и времена, Ормон заглядывал в такую старину, что диву дашься. Э-эх, и все это кануло в могилу вместе с ним...
— Может, Кутуйан унаследовал отцовский дар? Как я понимаю, он сообразительный, за словом в карман не полезет,— вставила Бегаим.
Асеин не мог скрыть удовольствия.
— Мало сказать сообразительный,— сказал он с гордостью.— Умного человека распознаешь, когда он еще в колыбели, хорошего скакуна угадаешь в жеребенке, когда он рвется
1 Асеин перечисляет названия киргизских племен.
с привязи... Даст бог, приведется вам увидеть, что из него выйдет.
Санджар высоко поднял брови и медленно-медленно провел большим пальцем по голенищу сапога так, что кожа заскрипела.
— Что там лишнее-то говорить! Делал бы свое дело, не опозорил бы отцовское имя да был здоров...
— Вот именно,— согласился Асеин.— На то и рожаем детей.
Бай, кажется, еще больше понурился. Ни звука, ни слова...
Асеин спохватился: эх, некстати высказался! Забыл, что ли, что у Бая нет детей? Надо же, подтолкнул шайтан! Будто не о чем больше говорить... Бай сидит мрачнее тучи, а каково Бегаим? Старик с опаской глянул на байбиче. Наверное, ее задели неловкие слова, но внешне она ничем себя не выдала, а приглядывался к ней не только Асеин. Каждый из собравшихся невольно подумал о странной судьбе разумной и красивой женщины, которой достался в мужья человек, только и помышляющий о еде да о выпивке. И по возрасту они неровня. Баю за пятьдесят, а Бегаим тридцати нет. Семья у нее, по слухам, знатная и богатая, зачем она выходила за Бая?
На помощь Асеину пришел Садак.
— Асеин, уважаемый наш зять, я вот что надумал,— как ни в чем не бывало заговорил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92