— Что это за странный писк? — спросил я Петра, когда мы под вечер возвращались на лодке к дому.— Я уже несколько раз слышу эти непонятные звуки.
— Тихо,—- шепотом ответил Петр, прикладывая палец к губам.— Это табун свиней кормится. Молодой камыш они дергают — он и пищит. Не надо стадо спугивать. Уедем тихонько отсюда. Завтра устроим кабанью охоту, а то собачня от безделья совсем одурела.
Мы, стараясь не шуметь, отъехали от тростника и спустя полчаса достигли острова.
...Утро. Чуть брезжит рассвет. Он застает нас за сборами. Мы надеваем на ноги специальную обувь — поршни, выкроенные из сырой кабаньей кожи, осматриваем ружья, подбираем патроны. Собаки держатся тесной группой --- ни драк среди них, ни раздражения, забыты раздоры. Каждый готов постоять друг за друга.
Сборы закончены. Вооружаемся длинными шестами, отчаливаем от берега и скользим по водной поверхности широкого плеса. Это служит сигналом для своры. Осторожно, без всплеска, в воду входят Пиратка, Черный, а за ними и остальные собаки.
Восток краснеет. Золотится спокойная гладь озера. Порой в воздухе свистят утиные крылья. Свора тесной гурьбой следует поодаль за нами. Видны только собачьи головы, так похожие в полумраке раннего утра на стаю плывущих уток. Вот и противоположный берег. Мы высаживаемся и бесшумно углубляемся в редкие камыши. Собаки разбредаются в разные стороны и постепенно исчезают из виду.
К этому времени восток разгорается, с каждой минутой становится все светлей и светлей. Просыпается дневное пернатое население. Вот на высокую камышинку, четко вырисовывающуюся на посветлевшем небе, выпархивает темным силуэтом маленькая птичка. Под ее небольшой тяжестю упругий стебель гнется, качается. Она издает короткое, но звонкое соловьиное щелканье и вновь ныряет вниз в заросли. Освободившаяся от тяжести камышинка качается и постепенно принимает обычное положение. Голосистая птичка — широкохвостая камышевка. Не так часто удается видеть эту птицу днем.
В стороне, обеспокоенный собаками, взлетает фазан. Он тревожно вскрикивает, хлопает крыльями, круто поднимается над высокими камышами и затем, вытянув длинный хвост, спешит убраться подальше. «Кох, кох!» — отзываются другие фазаны в туманной дали раннего утра. Вот где-то завыла заблудившаяся молодая собака, затем виновато взвизгнула и замолчала: ее хватила за нарушение тишины и порядка более опытная и бывалая собака.
Не спеша, осторожно мы идем вперед к виднеющимся высоким желтым зарослям, чутко прислушиваемся к неясным шорохам и шелесту тростниковых стеблей. Но вот где-то далеко отрывисто лает собака. Мы останавливаемся и ждем. Лай не вполне надежный — в нем звучит неуверенность: не ошибка ли это. Однако в следующий момент собака начинает лаять громче, азартнее. Еще мгновение, и присоединяется другой голос, затем третий. Собаки лают в одном и том же месте. Мимо нас стремительно проносится пестрый Шарик. В стороне мелькает наш знакомец Куцый. Все спешат к месту, где ожесточенно лают собаки.
А лай усиливается, нарастает; к нему присоединяются все новые и новые голоса, то злобные и настойчивые, то с нотками страха. Порой одна из собак взвизгивает, лай обрывается, чтобы в следующую секунду закипеть с новой силой. Нам становится ясно, что собаки остановили кабана-секача. Мы срываемся с места и, не чувствуя под собой ног, спешим им на помощь. Вот уже собаки совсем близко: то на одном месте, то бурно перемещаясь на новый участок, варом кипит ожесточенная свора.
Перед нами небольшая полянка, едва заросшая редкими низкими камышами и изрытая кабаньими копками. По сторонам сплошной стеной поднимается высокий желтый тростник. Резко выделяясь на общем фоне, в центре полянки стоит крупный кабан-секач. Его щетина на хребте поднялась дыбом, маленькие глаза налились кровью, челюсть скошена в сторону. Он смело отбивается от многочисленных врагов, то круто поворачиваясь на одном месте, то бросаясь вперед и пытаясь ударить собаку втыком. Но собаки пока не спешат, активному натиску еще не настало время. Сейчас, окружив зверя и раздражая его отдельными укусами и лаем, стая держит кабана на месте, заставляет его кидаться из стороны в сторону, выматывает из него силы.
Появление человека изменяет положение. Кабан стремителен кидается в заросли, его по пятам преследует вся свора. По напором живой лавины с треском валится стена тростника Не отставая, собаки с ожесточением ломятся вперед сквози сплошную чащу и, пробившись, наконец, на ближайшую по лянку, вновь окружают и держат на одном месте раздражен ного зверя. Доведенный до бешенства, кабан с яростью кидаете на своих врагов, но собаки как горох рассыпаются в сторон В тот же момент находящиеся позади собаки хватают кабан за задние ноги, заставляя его повернуться в противоположно направлении.
Почти одновременно гремят два выстрела. Подбодренные собаки в неудержимом порыве бросаются вперед, всаживай клыки в тело врага, виснут на его ушах и, наконец, валя на землю. Это самый опасный момент. Сила смертельно раненного животного еще велика. Дорого продавая свою жизнь, он успевает нанести страшные удары своими клыками.
Охота закончена. Подсчитываем потери. На рваные поверхностные раны у собак мало обращают внимания. Их залижу сами собаки — все заживет на выносливой собачьей шкуре.
Но вот одна из молодых собак, качаясь из стороны в сторону делает несколько шагов и, обессилев, ложится на бок. Высуну язык и раскрыв пасть, она дышит быстро-быстро. На груди у нее маленькая, но, вероятно, глубокая ранка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106