Полный решимости и энергии, я на знакомом месте. Сегодня я не допущу никакого малодушия — сделаю все от меня зависящее, чтобы добраться до гнезда птицы. И эта уверенность придает мне силы, а дерево кажется не столь уж недоступным. Сбрасываю с себя все лишнее: патронташ, сумку, ружье, стягиваю с ног сапоги и, оставшись в носках, начинаю карабкаться по ствол выше и выше, туда, где в стороне от гнезда на фоне неба четко вырисовывается сухая ветвь. Только бы схватиться за нее рукой, а там, опершись на ее основание, нетрудно влезть и в гнездо птицы. И судорожно сжимая руками ствол, я медленно, но упорно взбираюсь все ближе к заветной ветви. Проходит минута, другая, еще несколько, и я достигаю цели.
Силы мои почти на исходе, но я крепко обхватываю основание сука и могу несколько отдохнуть в таком положении. Вот уже не так сильно бьется сердце, не стучит в висках — можно действовать дальше. Я осторожно подтягиваюсь на руках, встаю ногой на ветвь и, вытянувшись во весь рост, достаю руками до края гнезда. Но в этот момент предательская ветвь хрустнула, я судорожно вцепляюсь в гнездо и через мгновение сижу в нем вместо скопы. Отсюда мне слышно, как падающая ветвь скребет ствол дерева и, наконец, с хрустом разлетается на куски при ударе о землю.
Несколько минут назад я стремился вверх, к гнезду, а сейчас, когда достиг цели, меня охватывает желание спуститься скорей вниз, на твердую землю. Но как это сделать, когда ветвь обломана, когда спуск опасен — почти невозможен? Я стараюсь взять себя в руки, успокоиться и поступаю так, как будто не произошло ничего страшного. Осторожно завернув три крупных пестрых яйца скопы в бумагу, а затем в мешочек, я на тонком шпагате спускаю их на землю. «Эх, если бы мне самому удалось спуститься так благополучно!» — думаю я и тут же дотекаю непростительную глупость — бросаю конец веревки. .
Гнездо огромно. Я сижу в нем, как в мягком кресле, но ведь не для того я сюда забрался, чтобы оставаться здесь долгое время, и я чувствую себя так, словно попал в ловушку, и начинаю ломать голову, как мне спуститься на землю. Сделать это чрезвычайно трудно, и, конечно, много труднее, чем сюда забраться.
Крепко ухватившись за гнездо, я спускаю с него ноги, пытаюсь достать ими ствол, но это не удается мне, и я вновь комфортабельно усаживаюсь в гнезде. «А если разобрать его? — думаю я.— На это пойдет немало времени, но шансы на благополучный! спуск тогда увеличатся. А если и после этого я не спущусь с де- рева, ведь мне придется сидеть без всяких удобств и долго ли я просижу на голой вершине! Нет, это я успею сделать всегда, а пока подожду — быть может, найду другой выход».
Время шло. Солнце поднялось высоко, сильно пригревало землю, блестело на спокойной морской поверхности. А я все продолжал сидеть в гнезде и не мог ничего придумать. Однако как было приятно смотреть с высоты на цветущую землю! Направо, в голубой дымке синел лесистый истыль, его берега желтели от бесчисленных цветов желтой лилии, а кругом рисовые плантации, покрытые ковром какой-то особенно нежной зелени. Вот мимо беспечно трусит шакал. Сверху мне это хорошо видно. Его длинная шкурка выглядит неказисто — зимняя шерсть висит клочьями на боках. Неожиданно он замирает на месте, вслушивается. Это ветерок донес до него запах лежащих под деревом моих вещей. Еще секунда, и он опасливо спешит в сторону и исчезает в густых зарослях.
— Э-эй, что ты там делаешь? — слышу я где-то внизу голос и, обернувшись, вижу загорелого азербайджанца. Он стоит на свешенной солнцем поляне и, загораживаясь от ярких лучей ладонью, с удивлением рассматривает меня. — Что ты там делаешь? — повторяет он вопрос.
- Сижу, как видишь.
— А как тебя туда занесло?
—- Не занесло —- сам залез. Слезть не могу.
— Не можешь, а залезть мог?
— Залез, как видишь, а слезть никак не могу.
— Ничего я не вижу; если слезть не можешь, значит, и влезть не мог.
—? Да что я, с неба сюда свалился, что ли? —- вспылил я.
— Не знаю, как ты туда попал, да и не мое это дело.— и, покачивая головой, он стал удаляться от дерева.
— Послушай, погоди, не уходи! Помоги мне как-нибудь слезть с дерева.
— Ну, как я тебе помогу? — на мгновение остановился тот и развел руками.— Залез —- и сиди там.— И отмахнувшись от меня, он исчез за густыми кустарниками.
Что мне оставалось делать? Вспомнил, как утром ушел до завтрака.
Я всегда не любил, когда запоздавший завтрак отнимал у мен лучшее время дня — утро. Вот и сегодня я сказал, что вернусь когда завтрак будет готов. Быть может, меня хватятся дома В этот момент снова на полянке появился азербайджанец в со; провождении еще одного человека.
— Ты кто такой? — спросил меня новый пришелец.
— Москвич, живу в Велях,— ответил я.
— Сам ты туда залез?
— Да, сам.
— Ну, так слезай.
— Я уже говорил твоему товарищу, что слезть не могу.- И чтобы убедить их в своем бессилии, спустил с гнезда ноги и, не достав ими ствола дерева, беспомощно поболтал в воздухе,
— Не надо, не надо,— запротестовали оба и сокрушенно закачали головами — Подожди немного, сейчас придем,— крикнул один из них, и оба удалились по той же тропинке.
На этот раз они не появлялись очень долго. Солнце уже давно перевалило за полдень и склонялось к западу. А я все сидел в гнезде и надеялся на помощь. Иногда подлетали владельцы гнезда — скопы — и кружились над самой моей головой.
Спустя часа полтора, наконец, на лужайке появились люди, и не один и не двое, а по крайней мере человек двадцать. Они принесли сюда два тонких длинных шеста, веревку и топор. Молодой здоровый парень опоясал себя прочным ремнем, пропустил под него толстую веревку и охватил ею ствол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106