— Михаил, когда же ты, наконец, на охоту пойдешь? — начинает иной раз ворчать жена хозяина Аннушка.— Ведь все лисиц бьют, а ты дома сидишь.
Наступает долгая, гнетущая пауза.
- Что же ты молчишь, Михаил? — продолжает Аннушка.—
Ведь зима подходит, и то и другое припасти надо, обувку ребятам
справить, а тебе и дела ни до чего нет.
Еще долго ворчит Аннушка, упрекает мужа, а Михаил с каждой минутой становится сумрачней.
— А много лисиц в этом году? — спрашиваю я Михаила, пытаясь придать разговору более мирный характер.
Но, увы, мое вмешательство неудачно.
- Лисиц много, Евгений Павлович,— отвечает на мой вопрос Аннушка.— Весе даже молодые, охотники каждый день с добычей приходят — только вот наш охотник дома сидит.
При этих словах Михаил, как ужаленный, соскакивает со своего места, напяливает овчинный тулуп, шапку, валенки, срывает с гвоздя патронташ и ружье и, настежь распахнув двери, вылетает из хаты. Тяжелая дверь хлопает при этом с такой силой, что, будто от близкого взрыва, дрожит вся изба и звенят стекла. ,
— И вот всегда так,— подсаживается к столу Аннушка и, тяжело вздохнув, продолжает свою жалобу.-- Всегда так: вспылит, а чего сердится? - разве я ему неправду сказала? Ведь хозяйственный человек и семью любит, а того в толк взять не хочет, что всех местных лисиц охотники побьют да распугают и тогда самому же придется за лисой в степь за 60-километров ходить. Договор-то выполнять все разно придется. ..
— Супротив нашей лисицы, дядя Женя, низовая лисица совсем плохая, вмешивается в разговор сын Михаила Вася.— Горская лисица маленькая, да пушистая и темная, а в степи — как кошка драная, не зря за нее дешево платят.
— А сколько Михаилу лет? — желая заступиться за охотника, спрашиваю я у его жены.
— Лет-то ему, верно, много — седьмой десяток пошел, но он привычный по горам ходить. Ведь и он и его отец сызмальства охотой занимаются.
— Все это верно. Аннушка, только не каждый в его годы по такой крутизне с ружьем за зверем ходить сможет — ни сил, ни сердца не хватит И наверное, когда Михаил помоложе был, не больно ленился на охоту ходить?
— Верно, Евгений Павлович, не ленился. Бывало, как свободный час выдастся, сейчас мой хозяин за ружье и в горы, совсем другим человеком был,— задумываясь и, видимо, вспоминая прошлое, соглашается Аннушка.
Час проходит, потом другой. С застреленных птиц я, не торопясь, снимаю шкурки, набиваю их ватой, привязываю к ним этикетки. Рядом, облокотившись на стол, сидит Вася, расспрашивает меня о Москве, о метро, о многоэтажных домах столицы.
«Буууммм», - где-то совсем рядом неожиданно гремит выстрел. И от этого звука вновь содрогаются стены, жалобно звенят стекла и невольно замирает сердце. У каждого одна мысль — что это? Что за выстрел под самыми окнами? Но в этот момент порывисто открывается дверь и вместе с ночным холодом , комнату врывается наш охотник.
— Васька, пойди возьми лисицу! —приказывает он сыну и, оросив с себя тяжелый тулуп. валенки и шапку, молча лезет та печку.
А где же лисица? - шепотом спрашиваю я Васю, когда он, наконец, возвращается в комнату.
- Я ее, дядя Женя, в конюшне повесил, — тоже шепотом, улыбаясь, отвечает мальчик.
— Где же он мог ее убить? с удивлением пожимаю я
плечами.
- Да у самого дома, прямо с завалинки,--шепчет в ответ Вася.—Хорошему охотнику везде везет, подмигивает он глазом. Когда я дочти опреем потерял надежду побывать в ущелье Понзор и познакомиться с персидскими белками на свободе, неожиданно Михаил сам предложил мне отправиться в это ущелье.
— Ты там посмотришь хориков, а я поищу медведя,— пояснил он свое намерение
И с радостью согласился тем более что пора было подумать о возвращении в Москву. На другое утро, захватив с собой котелок и немного продуктов, мы отправились с ним по направлению к Кирова кану
Хочешь глянуть да мою засадку? - повернулся ко мне Михаил, когда мы отошли от крайнего домика Воскресеновки с четверть километра.
— С большим удовольствием,— откликнулся я и последовал за своим спутником.
Мы свернули с шоссейной дороги и, пройдя шагов тридцать в сторону, остановились около узкой глубокой ямы. На склоне крутого холма она была выкопана в виде удобного кресла. Если в нее усаживался охотник, его глаза находились как раз на уровне верхнего края, обращенного к шоссейной дороге. Дно засадки покрывал толстый слой половы: в него в холодные дни Михаил зарывал ноги.
— Вот тебе и засадка. Хороша?
— Что и говорить, конечно, хороша,— утвердительно кивнул я головой.— В такой засадке даже в метель сидеть не страшно.
— А сколько я из этой засадки лисиц побил, не пересчитаешь! — начал Михаил, когда мы вышли вновь на асфальтированную дорогу и направились дальше. И волков 9 штук — девятнадцатого в прошлую зиму убил. Матерого, здорового волка. Как приволок я его домой, все соседские собаки куда-то попрятались и два дня их не было видно.
— Да, лисицу убить легко,— продолжал Михаил.— Потому легко, что она дура набитая. Это не волк. Иногда за одну ночь трех, даже четырех убьешь. Однажды еще с вечера подбежала ко мне лисица. Выстрелил я в нее и оставил на месте. Упала она на бугорок и на снегу растянулась так, что ее шагов на пятьдесят видно. Прошло с полчаса. Гляжу, по полю вторая лисица идет. Учуяла она убитую, осторожно подошла к ней, а потом ухватила ее зубами за шею и поволокла к оврагу. Выстрелил я — убил и эту. Наверное, не больше получаса прошло, как заприметил я третью лису. Еще издали увидел ее. Идет она по следу первой и так старательно снег вынюхивает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106