— А вы к нам загляните, — сказал он, узнав, что я занимаюсь изучением местной фауны.— Наши озера битком набиты всевозможными птицами. Охотников там почти не бывает, птиц никто не трогает, а, кстати, если захотите, и на кабанов поохотиться можно.
— Охотно заглянул бы,— ответил я,— но как это сделать? Дороги я не знаю, а добраться до вашего острова, как я слышал, не так уж просто.
— Один, конечно, не доберетесь,— пойдемте завтра со мной, выйдем утречком и к обеду будем на острове.
— А как же с продуктами? — возразил я.— Ведь мне надо купить самое необходимое — хлеба, махорки.
— Ничего не надо,— решительно заявил Петр,— все есть на месте — на полгода хватит.
Мне так хотелось посетить эти глухие озера, что я не стал спорить и на следующий день вместе с Петром пошел на остров.
Сначала мы пересекли густые тамарисковые заросли, затем молодой саксауловый лес и мелкие поросли камыша и около полудня добрались до протоки. Сняв обувь и проникнув в чащу прибрежного тростника, Петр извлек оттуда легкую плоскодонку, и мы, удобно разместившись в ней, совершили дальнейший путь водой.
Узкая протока быстро несла лодку вперед. По сторонам сплошной стеной поднимались высокие желтые заросли тростника. По их стеблям, перекликаясь звонкими голосами, перепархивали маленькие длиннохвостые птички — усатые синицы; иногда, издавая резкий крик, взлетала в воздух серая цапля, плескалась крупная рыба.
— Наверное, мой друг навес протаптывает,— сказал Петр, встав и всматриваясь вдаль, когда протока вынесла нас на широкий плес озера.
И действительно, далеко впереди я увидел фигуру человека, черневшую сквозь поредевшую растительность.
— Это он меня ждет,— продолжал Петр.— Скучно ведь одному сидеть на острове — вот он и залез на крышу, чтобы осмотреться кругом.
В тот же момент человек, видимо, заметив нас, спрыгнул с крыши, и несколько минут спустя над островом заклубился дымок от костра.
— Обед разогревает, —- со смешком заявил мой спутник.—
Одному и кусок в рот не лезет.
Нас встретил высокий парень со сворой собак. Собаки выражали радость, завидев хозяина, и недоверчиво косились на меня, незнакомого человека.
Остров Иринбет оказался интереснейшим местом для зоолога. Сколько здесь было всевозможной птицы! В течение дня, не предпринимая далеких экскурсий, вы могли наблюдать за жизнью водяных, болотных и иных пернатых. Серые гуси, утки, водяные курочки-лысухи постоянно плавали по чистым плесам. Иногда из тростников появлялся лебедь и, сопровождаемый маленькими светло-серыми пуховичками, опасливо осмотревшись, вновь скрывался в зарослях.
В жаркие часы дня на мелкие участки озера слетались большие черные бакланы и занимались своей шумной охотой. Образовав широкий полукруг, сотни энергичных и сильных птиц одновременно ныряли, чтобы с крупной рыбой в клювах появиться вновь на поверхности. В отличие от большинства других водяных птиц, после долгого пребывания в воде их перья намокают. Вот бакланы закончили свою общественную охоту, наелись до отказа и стали сушить намокшее оперение. Каждый из них стремился забраться повыше на спутанный зимними ветрами тростник, на торчащие из воды жерди. Широко раскрыв крылья, птицы медленно помахивали ими в воздухе, подставляя их под горячие лучи солнца. Просушка закончилась, и бакланы один за другим, разбежавшись по водной поверхности, с трудом взлетали на воздух и направлялись к своим гнездовьям.
Но особенно много на Иринбете было пернатых хищников. Непосредственно к острову примыкали рыбные садки, где мои молодые хозяева сохраняли отловленных ими сазанов. Эти садки так своеобразны, что мне хочется о них рассказать. Садок представляет собой обширный, относительно мелкий участок озера. Он обнесен прочной, сплетенной из стеблей тростника изгородью. Сюда пускается вся полноценная рыба, выловленная многочисленными вершами и мордами. На естественных кормах, приносимых течением протоки, она содержится в течение лета и извлекается отсюда только с наступлением первых заморозков.
В садках Иринбета рыбы было несметное количество. Иной раз, пользуясь укрепленными над водой легкими мостками, я проникал в глубину садка и видел огромных сазанов, сплошь покрывавших дно огороженного водного участка. Само собой разумеется, что при таком скоплении рыбы небольшая часть ее погибала. Уснувшие сазаны всплывали на поверхность. Эта падаль и привлекала сюда крупных хищных птиц — орланов-долгохвоетов, подорликов, чаек. Они выполняли роль санитаров, избавляя моих хозяев от заботы чистить садки.
С раннего утра и до позднего вечера орланы дежурят поблизости. Птицы неподвижно сидят на кучах сваленного камыша, на возвышениях почвы и зорко следят за водной гладью.
Но вот на поверхности появляется рыба. Она еще не погибла и медленно плавает вверх брюхом. И тогда несколько крупных птиц, тяжело взмахивая крыльями, поднимаются в воздух. Среди них происходят ожесточенные воздушные драки. Они наносят удары когтями, верещат, пытаются отогнать друг друга от добычи. Наконец, одна из птиц выхватывает из воды погибающего сазана и, едва справляясь с тяжестью, тащит его на сухое место. Ее преследуют остальные, пытаются отнять добычу. Орлан, усевшись на землю, зажимает рыбу своими могучими лапами и, раскрыв широкие крылья, начинает отрывать кусок за куском от своей жертвы. Остальные ждут, когда счастливец насытится, в надежде воспользоваться хотя бы остатками пира.
Не всегда борьба за обладание добычей кончается таким образом. Иной раз раздражение дерущихся птиц возрастает до крайности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106