Выше забраться нет возможности, трудно и стоять на ступеньке, держась за ненадежные, гибкие ветви черемухи. Что же делать дальше?
На конце шеста укреплен топорик, от него до земли тянется бечевка. Прижавшись спиной к стволу дерева, Вася осторожно начинает поднимать шест кверху. Его задача — дотянуться и как-нибудь перебросить топорик через единственный толстый сук, отходящий в сторону несколько выше дупла, занятого гнездом мандаринки. Но как это нелегко сделать! Длинный шест дрожит в сильных руках Васи, его вершина качается из стороны в сторону. А мы с Толькой, затаив дыхание, издали следим за топориком, за каждым движением Васи. Вот топорик почти у заветного сука, вот он касается его основания... Резким толчком шеста Вася подбрасывает его вверх. Но перекинуть его на противоположную сторону не удается. Топорик ударяется о сук дерева и, сорвавшись, летит на землю, пробиваясь сквозь густую чащу перепутанных ветвей черемухи. Все проделанное приходится начинать сначала.
Раз пять упрямо повторяет Вася задуманную операцию и, наконец, добивается цели. Переброшенный топорик, качаясь в воздухе, быстро спускается вниз, втягивая за собой бечевку. К свободному ее концу привязана толстая веревка, а ее конец закреплен за верхнюю ступеньку лестницы. Ну, теперь все достигнуто. Мы тянем веревку. Медленно, но верно лестница начинает ползти сначала по ветвям черемухи, потом по толстому стволу дерева и, наконец, достигает дупла мандаринки. Толя поднимается вверх по лестнице.
— Пусто, яиц нет! — минут десять спустя кричит он сверху.
— Как нет? — в один голос восклицаем мы с Васей.
— Есть, есть! Они пухом закрыты,— доносится с дерева.
Час спустя, предоставив лодку течению, мы скользим по протокам к дому. Тем временем я с интересом рассматриваю взятую кладку, крупные яйца мандаринки. Они цвета слоновой кости. Еще больше интересует меня гнездовая подстилка. Она открывает нам, кто жил в этом дупле за последние годы.
Вот среди древесной трухи маленький череп когда-то погибшего грызуна. А вот и помет животных. Значит, дупло заселяла семья. Но чья? «Да ведь это летяга!» — догадываюсь, наконец, я, рассматривая резцы и большие глазницы ночного животного.
Вот мягкое длинное перышко; отряхиваю его от приставших частиц древесины. По струйчатому поперечному рисунку узнаем, что перо принадлежит крошечной азиатской совке. Значит, и она гнездилась в этом дупле когда-то. Выше, в слежавшемся слое, много утиного пуха и яичная скорлупа. Видимо, в прошлом или позапрошлом году мандаринка благополучно вывела свое потомство. Вот только нашей уточке не повезло в эту весну. Приехал какой-то москвич, отыскал лестницу, забрал яйца, разорил гнездо...
И хотя мне больно вспоминать свой поступок, жалко гнездо мандаринки, но, как всякий виновный, я пытаюсь найти себе оправдание.
Сколько?.. Тысячи, десятки тысяч мандаринок ежегодно гнездятся в Уссурийском крае, а сколько их убивают на мясо? И мне хорошо известно, что в ведре, укрепленном в нашей лодке между ступеньками лестницы, лежит первая кладка мандаринки, взятая не ради прихоти, а по всем правилам научного коллекционирования. Могут ли упрекнуть меня спортсмены-охотники, может ли упрекнуть каждый, кто с любовью относится к окружающим нас животным, к нашей природе?
— Евгений Павлович, теперь какое будет задание?—спрашивает Вася за вечерним чаем.— Что еще вам нужно достать: в первую очередь?
— Хватит и этого, Вася. И за гнездо мандаринки большое тебе спасибо.
— А черепах, а рыбного филина?
— Необязательно. Хоть и нужно, но только если у тебя время и охота будет. Если время найдешь, в Гнилую протоку с тобой съездим. Там раньше всегда рыбные филины жили, там и Ваня когда-то большую самку рыбного филина для меня добыл.
— Значит, завтра за черепахами, а потом за рыбным филином,— вытянувшись по-военному и улыбаясь, рапортует Вася.— Значит, есть задание.
Но не удался наш замысел. Три неудачи потерпел Вася, и все случились они за один день.
Раннее утро. Над горизонтом поднялось солнце. Оно бросает косые лучи на речные протоки, на прибрежные ивы. Оттолкнув от берега лодку, мы скользим по неподвижной воде залива, чтобы выбраться на Большую Уссурку и подняться вверх по его течению. Всплеск большой рыбы привлекает внимание Васи.
— Сом, здоровенный сом! Давайте скорей ружье,— обращается он ко мне едва слышным шепотом и, не спуская глаз с рыбы, протягивает руку.
Минут пять длится полная тишина. Неподвижна вода, неподвижна лодка, молчат люди. С ружьем наготове Вася стоит на корме, пристально смотрит в глубокую темную воду, ожидая появления рыбы.
Пять минут напряженного ожидания — это немало времени. Когда же он, наконец, выстрелит? Осторожно я поднимаюсь в лодке, чтоб заглянуть туда, куда смотрит Вася.
«Бум»,— гремит выстрел. Столб воды взлетает на воздух.
— Есть! — торжествуя, кричит Вася.
— Есть, есть.— На одно мгновение вижу и я белое брюхо большой рыбы и спешу подогнать лодку к добыче... Но на наших глазах рыба медленно погружается в воду и исчезает из виду. Схватив весло и с большой силой работая им в воде, Вася пытается отыскать и поднять на поверхность утонувшую рыбу. Но тщетно. Большая глубина затона и тень развесистых ив мешают этому.
— Пропала,— сокрушенно роняет он, выпрямившись во весь рост и утирая вспотевший лоб.— Пропал сом!
— Ну и шут с ним, какая беда! Сома не видали? — стараюсь успокоить я приятеля.
— Да не в соме дело, Евгений Павлович! Из рук ушел, вот что обидно.
— Не говори об этом, я и сам знаю. Поехали лучше дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106